Да и польские красавцы актеры чего стоят. Вот маленький пример: моя 23-летняя подруга Люда К. разошлась с мужем из-за… Даниэля Ольбрыхского. Нет, я, ей-богу, не шучу. Она восемнадцать (!) раз смотрела фильм «Пан Володыевский», а затем подала на развод. Кто-то поморщится — сельская дурочка! Увы, нет, она — выпускница МГУ, дневного отделения факультета психологии, а ее мама — доцент-историк, зам. секретаря райкома партии.

Кстати, Володыевский — реальный исторический персонаж. Звали его не Михал, а Ежи. «Он был просто помешан на идее выгодной женитьбы. История умалчивает, почему бабы долго не интересовались „первой саблей Речи Посполитой“. Осуществить свой „проект“ Володыевскому удалось только в сорок два года, покорив сердце некой Кристины Езерковской. К тому времени „роковая женщина“ уже успела похоронить трех мужей, унаследовав их имущество. „Маленькому рыцарю“ это очень нравилось, так как он смог наконец стать богатым человеком и ротмистром в Каменецкой крепости.

В фильме „Пан Володыевский“ пан Михал геройски взрывает крепость, чтобы она не досталась туркам. Но все это брехня — крепость стоит до сих пор. Если не верите, поезжайте в Каменец. А весь „героизм“ Володыевского состоит в том, что он дал себя укокошить доброй порции турецкой картечи в тот самый момент, когда уже собирался позорно сдать врагу Каменец. Спаслась только его жена, ничуть не похожая на храбрую Басю Езерковскую из романа Сенкевича — накануне осады она дала деру из крепости, став после смерти очередного мужа рекордсменкой — четырежды вдовой»[252].

Самое забавное, что пан Володыевский по национальности… русский. Бедный род волынских дворян Володыевских в начале XVII века раскололся после того, как часть их приняла католичество. Кстати, и в городе Каменец-Подольском «во времена пана Володыевского» русских было раза в 3–4 больше, чем поляков. Другой вопрос, что сейчас в Киеве их обзовут украинцами. Но в Каменец-Подольском были Русские ворота, Русский фольварк и т. д., а вот украинских топонимов — нэма. Стал ротмистром пан Ежи, только набрав три десятка наемников, а деньги на них он как раз получил от панны Езерковской.

Какой-нибудь полонофил попеняет мне: мол, придрался к художественному фильму. Так, пардон, реальный Ежи Володыевский — национальный герой Польши. В честь него устраиваются даже спортивные турниры, как, например, «Сабля Володыевского». О подобном польском эпосе метко выразился тот же Олесь Бузина: «Чем хуже дела, тем ярче сказка о них».

Конечно, помимо «сексуально-антисоветского» польского кино были милые аполитичные фильмы и телепередачи, так горячо любимые нами.

Так, целое поколение наших мальчишек и девчонок выросло на польских телесериалах «Четыре танкиста и собака» и «Ставка больше, чем жизнь». Кстати, с 2006 г. показ этих фильмов в Польше запрещен. «Липовая» причина — польские школьники прогуливают уроки, чтобы посмотреть любимый сериал. На самом же деле, по мнению ветеранов Армии Крайовой, фильмы эти крайне вредны для подрастающего поколения, «поскольку лживо преподносят недавнюю историю, являются продуктом коммунистической пропаганды и вообще были созданы в интересах Советского Союза». Вот так!

Да и сам автор романа о танкистах Януш Пшимановский, ушедший от нас в 1988 г., не внушает доверия нынешним польским властям — ведь он освобождал Европу от фашизма в составе Войска Польского, сформированного на территории СССР.

Хотя есть информация, что по одному из польских каналов, где крутят старые фильмы, можно еще увидеть и «Танкистов», и «Ставку», но перед каждой трансляцией обязательно выступает какой-нибудь пан профессор, разоблачающий «страшные злодеяния кровавого режима».

Артист театра и кино Александр Белявский, много снимавшийся в Польше, в свое время предложил режиссеру Московского театра сатиры Георгию Зелинскому инсценировать на телевидении юмористические миниатюры, печатавшиеся в польских журналах.

Так родился «Кабачок „13 стульев“», в течение 14 лет, с осени 1966 г., радовавший наших телезрителей. Каждую последнюю пятницу месяца миллионы наших людей с нетерпением ждали встречи на телеэкранах с полюбившейся веселой передачей и актерами, многие из которых — Ольга Аросева, Борис Рунге, Роман Ткачук, Рудольф Рудин, Юрий Соковнин, Зоя Зелинская, Зиновий Высоковский — приобрели популярность именно в «Кабачке». Пани Моника и пани Тереза были образцом высокой моды для советских женщин.

«Зрители нас в основном хвалили, давали дружеские советы. Это была первая народная телевизионная передача с постоянными героями, с единством места и стиля. Для большинства телезрителей наши дурашливые, порой наивные сценки и репризы служили своего рода отдушиной в их зарегламентированной жизни. Аромат какого-то „не нашего“, большинству незнакомого уюта и комфорта. „Кабачок“ для советских зрителей был маленьким „окном в Европу“, а тяжелый „железный занавес“ превращался в бамбуковую занавеску, легко раздвигаемую руками», — вспоминал бессменный ведущий «Кабачка» Михаил Державин[253].

Полюбилась передача и Леониду Ильичу Брежневу. Но вот летом 1981 г. «Кабачок» закрыли. Стал ли причиной тому кризис в Польше? Возможно, если даже всемогущий Генсек не смог ничего сделать.

В центре Москвы рядом со зданием Моссовета (ныне мэрии) был большой магазин «Дружба», где имелись отделы всех социалистических стран. Догадайтесь с трех раз, где больше всего было покупателей? Разумеется, в польском отделе. Там продавались великолепные издания по искусству, технике, медицине, кулинарии, роскошные календари и т. д. Помню, как наши женщины давились в очереди за книгой «Ева всегда молода» (о том, как оставаться молодой и привлекательной на долгие годы). В советской же литературе ничего и рядом не лежало, ведь «советская женщина не теряет своей сексуальной привлекательности и в 60 лет», так что стройная фигура и свежая кожа ей вроде как и ни к чему.

В СССР сотни тысяч, если не миллионы мужчин увлекались военной историей и военной техникой. Ну а советские партаппаратчики их не замечали. Военно-технические издания появлялись редко. Узкоспециальные книги о кораблях «Очаков», «Марат», «Новик» и т. д., на 90 % посвященные описанию устройства их корпусов и строительным работам при тираже 90–150 тыс. экземпляров, расходились за месяц-два. Но и таких скучнейших изданий было крайне мало.

О событиях же на Западном фронте и о войне на море в 1939–1945 гг. в СССР издавалось сравнительно мало книг, и выбор их был беспорядочен. И дело было не столько в партийной цензуре, сколько в глупости и малограмотности чиновников. Так, в СССР еще в конце 1950-х гг. издали большим тиражом пятитомник «Большая стратегия» — огромный труд, излагающий историю войны с точки зрения правительства Великобритании. Но при этом книгу Уинстона Черчилля «Вторая мировая война» издали с грифом «секретно». Я долго гонялся за книгой Черчилля, но, прочитав несколько фрагментов, понял, что в «Большой стратегии» на порядок больше информации и, если читать внимательно, антисоветчины там куда больше, чем во «Второй мировой войне».