— Чтобы не думать о ерунде, надо занять себя чем-то другим, — сказала Элизабетта, и такой серьёзной и решительной он её ещё не видел. — Пойдёмте, господин Фалько, будем переключаться.

Он поцеловал ей руку, и они встали и пошли что делать? — переключаться, вот как это называется.

Астальдо было неуютно и тревожно. С того самого дня, как чужеземка выудила из фонтана в Кайне вторую часть сокровища. Тогда, сразу, им не дали возможности рассмотреть, что такое ей выпало. А потом как будто стало уже и не важно.

То есть нет, важно, ещё как важно. Потому что две трети — это больше, чем одна. И больше, чем нисколько. Но пропасть между двумя третями и целым в данном случае была больше, чем между нулём и первым фрагментом. Потому что там они тихо-мирно доехали до Палюды и никто им не помешал. После Палюды и часовни госпожи Лукреции враги были, но сплошь люди. А после Кайны — тёмные твари.

Когда его ранили, Астальдо испугался. Впервые за много лет испугался. И не смерти, нет, он прожил немало, уж точно не хуже других, даже магов. Он испугался, что это — конец. Он не дойдёт до цели и не увидит сокровище собранным. И его даже нисколько не утешала мысль, что Фалько, скорее всего, дойдёт и увидит, с его-то удачливостью. И с тем, что он так ловко расставил сети вокруг чужеземки — она же без него никуда. Да, вдвоём они смогут. Но почему это нисколько не радует его, Астальдо?

И ещё нашли и прочитали его записи, поганцы такие! Ладно Фалько, того вопросы принадлежности какой-либо собственности не смущали никогда, но чужеземка! Неужели всё было так, как она рассказала, и дело в мешке, который развязался? Теперь этого не узнать, да и надо ли?

Или он был неправ, а они оба — правы, и нужно было рассказать им всё, что он знал? Да в том и дело, что он не знал — ничего. Никакой прошлый или заёмный опыт не помогал ему в этом путешествии нисколько. Всё случалось, как в первый раз, и нигде не было сказано, за каким углом ждать засады. И что сделать, чтобы в неё не попасть.

Как ещё они в ночь Перелома не нацепляли на себя никого и ничего! Наверное, Фалько прав, что не отпускает от себя чужеземку — в буквальном смысле не отпускает. Интересно, чем он в итоге проникся — женщиной, условиями клятвы или у него есть какая-то своя игра?

Впрочем, Астальдо было наплевать на его игру, есть она или нет. Главное — что он здесь и делает то, что нужно, его помощь неоценима. Как хорошо, что Великое Солнце привело его в орденскую темницу!

И пока Фалько жив и привязан к нему клятвой, Астальдо чувствовал себя защищённым.

Кодоньо они покинули наутро после того, как Фалько встал на ноги. Самому Астальдо было бы неплохо ещё пару дней полежать, а вовсе не в седло, ну да при таком раскладе на одном месте лучше не задерживаться. Совершенно не нужно приводить за собой тёмных тварей в приличный дом, да и в целом на улицы городка — тоже. Поэтому перевязка, лекарство от Агнессы — привязать к ране и ещё выпить, и вперёд.

Погода в этот день радовала — солнце, на небе ни облачка. Мальчишки скакали наперегонки — те, кто был здоров, двоим тоже досталось в том ночном сражении. Девчонка Аттилия носилась вместе с ними — совсем от рук отбилась в этом путешествии. Но её силы растут не по дням, а по часам, а будет капризничать по возвращению домой — найдётся, кому эти капризы обломать. Дева должна быть послушной, а дева-маг — вдвойне послушной, и как дева, и как ученица. Впрочем, вежливость она не растеряла, при нём глаза опускала и говорила тихим спокойным голосом.

Отдыхали днём трижды — и не только из-за него, Серафино тоже еле едет. Лежали на траве, грелись на солнце, доедали вкуснейшие чужеземкины пироги.

Надо отдать ей должное — руки у неё золотые. Такую бы взять управлять хозяйством — да где ж её найти, ещё одну такую? А что станет после похода с этой, он не представлял. Самое вероятное, если выживет, если все они выживут — достанется Фалько, тот увезёт её в свой дворец с балконом на море и там посадит ждать его из походов.

И похоже, старина Раньеро прав — она Сказительница. Её истории волшебны сами по себе, даже если в них не говорится о чудесах и магии. Редкий экземпляр, маг без собственно магии. Или у неё заёмная магия артефакта? Защита-то точно от него, он сам видел тогда, ночью — тёмные твари не могли к ней подобраться, а боевые заклинания стекали с неё, как вода, или отлетали, да по тому, кто колдовал. Но и записи говорили о том, что те, кто получал вторую часть, погибали уже не в битве, а каким-то другим способом. Поэтому пусть Фалько её стережёт. Да пусть хоть спать её возьмёт под свой плащ, ему, Астальдо, спокойнее будет. Сидят на бережку, за ручки держатся, беседуют. Астальдо подумал, что не отказался бы посмотреть, как Фалько возьмёт её за руку и представит своим людям и своим детям. А она будет пристально на них на всех смотреть и вольно всё комментировать. Тьфу, пусть живут, как хотят. Потом. Когда мы сделаем то, ради чего собрались.

Вечер был как вечер — ужин, потом история от чужеземки. Точнее, часть истории — она выбирала какие-то больно уж длинные сюжеты, на несколько дней. Рассказ о молодом нищем моряке, ставшем обладателем несметного сокровища, заинтересовал всех, даже Астальдо было интересно, что же он теперь будет делать — когда у его ног все царства земные, так сказала чужеземка. И похоже, что герой собирался мстить тем, по чьей милости он провел пятнадцать лет в темнице.

История закончилась, и надо было пойти спать, Агнесса — та уже удалилась, и ему тоже пора. Впрочем, она высунулась из шатра и очень выразительно смотрит — что-то случилось?

— Господин Астальдо, вас разыскивает Магнус Амброджо.

И что же ему нужно на ночь глядя?

Астальдо подумал, и позвал с собой Фалько, потому что предчувствие непоправимого выросло до небес и вопило. В шатре он сел, достал зеркало, подышал на стекло и прошептал активирующее заклятие, вызывая Джиакомо, оставшегося в Обители мага, посредством которого они общались с Амброджо. Тишина. Тогда он вызвал ещё одного — Террано. Тот отозвался сразу же и передал зеркало.

— Амброджо, что случилось?

Магнус был встревожен и взъерошен, как будто три дня не спал и не причёсывался. Хотя это было не так — они связывались каждый вечер, кроме тех дней, что прошли в Кайне под стражей, и ещё — когда его ранили, и Астальдо рассказывал о том, где они находятся и что делают. Что случилось со вчерашнего вечера?

— Понимаешь, я не думал, что так получится. Я думал, будет лучше. Но не вышло, понимаешь, не вышло, — бормотал Амброджо.

— Что ты сделал? — быстро спросил Астальдо.

Фалько стоял за плечом и молча смотрел в стекло.

— Понимаешь, — и его голос очень отчётливо прозвучал в тишине шатра, — я подумал, что нужен ещё один, ну, избранный. Потому что та твоя женщина если не помрёт по дороге, то вдруг ещё с ней что-то случится, и нужен запасной вариант! И мы с Джиакомо попробовали провести обряд — на той Силе, что ещё оставалась в Светильниках. И во время обряда три из них взорвались! Я еле успел выскочить из залы, а Джиакомо и трое служек погибли в том сумасшедшем всплеске силы!