Первым его углядел Эдуард, хоть и не был самым зорким. Просто у Аолена и Хельги нашлась интересная тема для беседы, точнее, научного спора, и они так увлеклись, что ничего вокруг себя не замечали.

А началось с того, что Хельги отказался пить отвар из душистых трав, купленных сильфидой у степняков.

– Напрасно, – укорил его эльф. – Он очень полезен, в нем много нужных организму веществ.

– Он же невкусный!

– Неважно! – поддержала эльфа Энка. – Полезное редко бывает вкусным. Надо пить через силу здоровья ради.

Вот с этим-то магистр Ингрем и не мог согласиться!

– Вкусовые ощущения и предпочтения даны живым существам для того, чтобы распознавать съедобное и несъедобное, отличать вредное от полезного. Поэтому если тебе что-то кажется невкусным, есть ни в коем случае нельзя, будет только вред!

Напрасно эльф приводил ему выдержки из самых современных научных трудов по гигиене, цитировал ученых мужей древности и наших дней. Позиция Хельги была неизменна.

– Твоим лекарям следует поменьше заниматься собственными умственными измышлениями и побольше времени уделять фундаментальным исследованиям. Я уже не раз замечал, что их идеи порой противоречат законам природы и здравому смыслу. Особенно в области питания. Невкусное есть нельзя – это же аксиома на уровне животных инстинктов!

– Но мне, например, этот отвар не кажется невкусным, – возразила Энка. – Приятный, согревает хорошо. И всем остальным он тоже нравится.

– Правильно! Тут нужен индивидуальный подход. Раз он вам нравится, значит, у ваших организмов есть потребность в тех веществах, что он содержит. Можете спокойно пить. А у моего нет, и мне его пить нельзя. Все же разные! Вот Меридит, к примеру, чеснок не любит, а я за милую душу ем.

– Точно! – подтвердила диса авторитетно. – Я чеснок в рот взять не могу.

– И не бери. Он тебе вреден. Каждому свое.

– Жаль, тебя моя мама не слышит, – вздохнула боевая подруга, вспоминая свои детские мучения: у дис редкое блюдо обходится без чеснока, они почитают его чуть не как дар богов и не добавляют разве что в сладости.

Но и эльф с сильфидой не желали сдаваться без боя.

– Многие ядовитые грибы очень приятны на вкус, – заметил Аолен. – Как ты это объяснишь?

– Нет правил без исключений.

– А лекарственные зелья? – перехватила эстафету Энка. – Они все горькие и противные!

– Зелья – это не пища, а искусственные концентраты, они тут ни при чем. К тому же их чаще всего специально делают горькими, чтобы никто сдуру лишнего не хватил. То же и с целебными травами. В них много сильно действующих веществ, и гадкий вкус подсказывает, что употреблять их надо с осторожностью. Но это уже не та тема. Мы о еде говорили.

– Хватит о еде! – страшным шепотом велел Эдуард. – Смотрите, идет кто-то! – Он указал пальцем на юг.

Спорщики умолкли, вгляделись в серую даль.

– Дед какой-то! – объявил Хельги. – В плаще, с мешком, с посохом. Без оружия. Мирный путник. Нападем, нет?

– Мы разве разбойники? – возразила Ильза. – Пусть себе идет.

– Уж не Странник ли это? – насторожился эльф.

– Непохоже, он ведь идет нам навстречу… хотя… если только надумал вернуться за учениками… Тогда, может, и он!

– Давайте спрячемся и подпустим поближе, – предложила Меридит. – Не нужно, чтобы он нас раньше времени заметил.

Они затаились за маленьким придорожным курганом.

Путник скоро приблизился, и сомнений больше не осталось – именно так описывал своего Учителя Гастон Шин. Все великие маги внешним обликом во многом схожи между собой, и профессор Лапидариус не оказался исключением. У него было лицо типичного уроженца Приморья – длинное, с крупными, резкими чертами, большим крючковатым носом и кустистыми бровями, придававшими ему вид мрачный и угрюмый. Любить такого не хотелось, поклоняться – тем более. «Это явно не тот бог, что нужен Староземью», – решил для себя Эдуард.

– А в мешке-то, наверное, Грааль! – прошептала Ильза с азартом. – Давайте ка-ак выскочим и отберем!

– Далековато до него, внезапно не нападешь, – отверг идею рыцарь.

– Подумаешь! Нас много, и мы воины, а он один и старик! И без оружия!

– А посох ты видела?! Одна молния – и доказывай потом, что ты воин, а не кучка пепла! Или не жаба какая-нибудь! С одним магом мы в Кансалоне недавно уже воевали – помнишь, чем дело кончилось?

Эдуард послушал-послушал мудрые речи Рагнара и сделал вывод:

– Было бы лучше всего, если бы Хельги его просто поглотил!

И тут Хельги потерял терпение! Да что там – потерял! Он был просто в ярости! Большого труда стоило ему удержаться в дипломатических рамках и не треснуть бывшего ученика по его монаршей башке! Но в рамках приличия. Увы, не получилось!

– Эдуард! – потребовал он, сверкая желтым глазом. – Представь себе: ты ползешь по узкому-узкому тоннелю, такому, что едва протискиваешься, и тебе ужасно хочется добраться до самого конца. Представил?

– Представил, – удивленно согласился тот.

– Молодец. А теперь представляй, что путь тебе преграждает большая куча человечьего помета. Такая, знаешь, пробка из экскрементов. И обогнуть ее нельзя, и в сторону отгрести некуда, и вперед не вытолкнешь. И единственный способ проникнуть дальше – это съесть ее. Пропустить через себя. Чтобы с одного конца вошло, из другого вышло…

– Да поняли мы уже! – взмолилась сестра по оружию. – Дальше давай!

– А он представил? Точно? – спросил демон с подозрением.

– Д-да… – Принц совсем сник.

– Прекрасно! А теперь скажи. Как ты поступишь? Станешь есть или уползешь задом?

– Уползу! – пискнул принц, окончательно сбитый с толку.

Бывший наставник обрадовался такому ответу:

– Вот видишь! А мне ты предлагаешь примерно то же самое по ощущениям и хочешь, чтобы я съел!

– Фу-у! Гадость! – скривилась Ильза. – Зачем ты такое придумал?!

– В назидание! – не смутился подменный сын ярла.

– А-а! Так вот к чему был разговор! – с некоторым запозданием сообразил Рагнар. – А я-то думал, что это ты несешь? Спятил малость, что ли?!

– Знаешь, Хельги, нестандартность твоего мышления порой граничит с патологией! – осудила Энка. – А еще культурное существо! Как тебе в университете студентов доверяют?

Гном хихикал, эльф помалкивал и краснел.

Меридит неаппетитное сравнение тоже не понравилось, и если бы другие промолчали, она не преминула бы сказать брату по оружию все, что о нем думает. Но теперь она поспешила встать на его защиту: