Если бы захотела.

Я не выдерживаю, хватаю телефон и нажимаю на иконку ответа.

Включаю громкую связь.

Не хочу брать его в руки, прикладывать к уху, потому что это будет слишком интимно.

Потому что я вряд ли смогу…

— Я не встречаюсь и никогда не встречался с Таней, Лисица! — как ненормальный, орет в трубку Март. — Она сама написала, предложила разыграть все так, словно мы с ней вместе. Сказала, что… ты обязательно клюнешь, что не захочешь отдавать меня ей и у нас все склеится.

— Что?! — не верю своим ушам. — ЧТО?!

— Лисица, я правда люблю тебя. — Динамик моего телефона вздыхает голосом Марта. — Я бы душу продал кому угодно, если бы это подействовало.

Мне кажется, что я просто глохну. Защитные предохранители в моей голове перестают работать, чтобы сделать меня глухой, слепой и немой, а лучше — стереть память и сделать вид, что я не слышала ничего этого.

Что моя лучшая подруга… за моей спиной…

Нет, это просто очередная ложь Андрея, его последняя бессмысленная попытка вернуть то, чего уже давно нет.

— Лисица? — слышу в динамике его треснувший голос. — Не молчи, пожалуйста. Ругайся, кричи, матери меня, если хочешь! Но не молчи!

— Скажи, что ты врешь, — проглатываю горечь предательства. — Ради бога, умоляю, если в тебе есть хоть капля любви ко мне — скажи, что ты просто врешь.

— Мне… очень жаль, Лисица. Если бы я знал, что все так закончится, я бы никогда не…

Он сглатывает дрожь в голосе и тоже замолкает. Длинная колкая пауза разделяет нас, словно я села на паром, а он остался на причале — и теперь мы медленно расходимся в разные стороны. Мы ведь и так не были вместе? Откуда это чувство, что именно сейчас все может по-настоящему исчезнуть, уже навсегда? Безвозвратно.

— Но ведь… — Я закрываю рот ладонью, и мне плевать, что на тонких белоснежных перчатках останутся следы от помады.

— Что? Ради всего!.. Алиса, будь хотя бы раз в жизни честной с собой! И со мной!

Ты хочешь честности, мой любимый бывший? Хочешь правды?!

— Тогда из кафе, когда сбежала от тебя. Я поехала к Танян. Просто хотела попросить ее быть с тобой заботливой, и чтобы она не волновалась, что я влезу между вами. И, знаешь, что? Она ни слова не сказала, что все это — просто игра. Она напивалась, потому что знала, ты встречаешься со мной — и мы можем помириться. Если все так, как ты говоришь — почему не рассказала правду и не заставила вернуться к тебе?

Андрей вздыхает.

И снова длинная пауза, которая начинает сводить меня с ума.

— Я говорю тебе правду сейчас, — наконец, нарушает молчание мой Март. — Я никогда бы даже не посмотрел в ее сторону. Потому что всегда смотрел только на тебя. Почему она не сказала правду… Наверное, тебе лучше спросить об этом у нее самой.

На самом деле, я знаю ответ.

Он мне не нравится, но я его знаю, потому что мы с Танян выросли на глазах друг у друга, и я прекрасно помню, как она рыдала, когда убивалась за своим Виноградовым. В их первые ссоры, конечно, когда любовь была еще острой и сильной, и все казалось слишком болезненным. Я помню тот ее взгляд, когда смотрела на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она же правда рыдала из-за того, что ничего не могла поделать.

Знала, что Андрей со мной — и сидела в своем углу с разбитым сердцем, потому что…

Как и я.

Тоже его любила.

— Зай? Ты почему…

Я не успеваю перестроится (или какая-то часть меня делает это нарочно?) и упускаю момент, когда дверь в комнату открывается — и на пороге стоит Бармаглот.

В классике — черный костюм по фигуре, белая рубашка, модные туфли.

Как всегда — подчеркнуто без галстука.

Сначала хмурится, когда понимает, что реву, потом делает шаг через порог.

Застывает, глядя на меня снизу-вверх. Как будто собирается улыбнуться.

— Лисица, пожалуйста, я же знаю, что ты меня любишь, — говорит Андрей. — Хватит от меня бегать. Самой не надоело?

Я молчу, но в голове крутится: «Видеть невесту в платье до свадьбы — плохая примета».

— Алиса? Не молчи…

Бармаглот закрывает дверь, берет телефон с туалетного столика, выключает его и протягивает мне. Нарочно так, чтобы мы даже случайно не притронулись друг к другу пальцами.

— Тебе очень идет, Зай, — говорит, глядя прямо мне в глаза.

— Ты о платье? — не могу придумать ничего лучше в ответ.

— Я о том, что у тебя на лице.

Кивает, показывая на всю меня.

Не помню, чтобы я плакала, но щеки мокрые. И на перчатках добавляется новых пятен.

— Зай, я не очень разбираюсь в женских фокусах и причудах, но даже я понимаю, что счастливая невеста должна выглядеть немного иначе.

Хочу сказать, что это просто паника.

Что так бывает перед ответственным шагом. Что перед тем, как подать документы, я ревела целую ночь, потому что не была уверена, что поступаю правильно.

Но если я скажу это, значит, снова его обману.

— Этот тот малахольный? — спрашивает Бармаглот.

Утвердительно махаю головой.

— Хочешь к нему, Зай?

Мне кажется, что все это — просто дурной сон. Адская драма, в которой какой-то шутник отрезал хороший конец, и все это кино закончится ничем. Длинным многоточием, где я буду идти вдаль, пачкая роскошное свадебное платье в лужах под грустную песню Элвиса.

— Зай?

— Я не знаю, — это единственный честный ответ, который я готова сейчас дать.

Действительно честный, потому что таких дров, как наломала я, не ломал еще никто.

Я, кажется, действительно люблю Марта, но быть с ним снова? К чему это приведет? Через пару месяцев мы снова взорвемся на какой-то ерунде, разбежимся и наше персональное колесо фортуны провернется снова?