году, «союз» поднял на защиту трона самых простых людей, и, объединенные в «союз», они стали грозной силой. Сейчас мы должны призвать к действию всех людей, способных поднять патриотические силы России, ведь сейчас положение гораздо тревожнее, чем в те времена. Свяжитесь с губернаторами, где «союз» действовал наиболее активно, посоветуйтесь с ними, пусть они назовут вам надежных, смелых людей, вожаков… — Царь оживился, говорил все более энергично, мысль показалась ему спасительной. А Штюрмер только повторял, кланяясь:

— Слушаюсь, ваше величество… Слушаюсь, ваше величество, — а сам в это время с бессильной тоской думал о том, что ничего этого он сделать не сможет. Он и сам как-то вспоминал про «Союз русского народа» и спросил о нем министра внутренних дел, а тот махнул рукой и ответил: «Был «союз», да весь вышел…»

— Но кто же все-таки организует беспорядки? — продолжал царь.

— Всякие интеллигенты, ваше величество! — вяло ответил Штюрмер, вытирая платком шею иод жестким воротником мундира.

— Но неужели нельзя с ними справиться? Преданных-то больше?! Еще раз говорю вам — разбудите, поднимите «Союз русского народа». Что делает Дубровин?

— Не могу знать, ваше величество.

— Ну вот видите, — укоризненно сказал царь. — Узнайте. Может быть, я захочу его повидать.

— Слушаюсь, ваше величество!..

— Прошу не откладывать, заняться этим…

Вернувшись в Петроград, Штюрмер позвонил Протопопову, попросил его немедленно приехать. Тот стал ссылаться на крайнюю занятость, тогда Штюрмер сказал, что приглашает его во исполнение воли его величества. Протопопов ответил тревожно: «Еду…» «Обнаглел он, этот Протопопов, премьер я для него или кто?»— подумал Штюрмер и, положив трубку, записал для памяти, что говорил ему монарх…

Протопопов вошел стремительно, но, опустившись в кресло, схватился за сердце, закатил вверх глаза.

— Я на пределе, Борис Владимирович, — сказал он тихо. — Никто выдержать это не в силах.

— Я тоже нездоров, — сухо отозвался Штюрмер, глядя в свои записки. — Я только что из Царского… Первое — помните, мы говорили с вами насчет изоляции думских горлопанов?..

— Охранное отделение действует, — быстро отозвался Протопопов. — Необходимо серьезное обоснование. Оно готовится.

«Черт бы его побрал, этого Протопопова, что ему ни скажи, он уже действует».

— Промедление недопустимо, — строго глядя на министра, произнес Штюрмер.

Протопопов промолчал, смотря на премьера выжидательно: что еще?

— Второе… «Союз русского народа». Что делает Дубровин?

— Получает у нас ссуды из секретного фонда, — усмехнулся Протопопов. — Из моего предшественника Хвостова они выдоили полмиллиона… если не больше.

— Я получил высочайшую рекомендацию, — повысил голос Штюрмер, откинув голову, — привлечь «союз» к борьбе с беспорядками. Как в девятьсот пятом году.

— Они действуют… — все с той же усмешкой ответил министр. — Только что я получил донесение, что драка у хлебного магазина на Петроградской стороне организована ими. Но что толку от этого, дорогой Борис Владимирович?

— Это частный случай, — отрезал Штюрмер. — А его величество говорит о новом патриотическом подъеме по всей стране. Прошу вас понять это. Отыщите Дубровина — его величество, очевидно, примет его. Я заверил, что вы занимаетесь «союзом» и все, что нужно, сделаете, — соврал он.

— Кое-кто советует дать «союзу» новое название, — сказал Протопопов и, сделав непонятный жест рукой, добавил — Старое название… не того…

— Разве в названии дело? — спросил Штюрмер. — Главное — привлечь к борьбе с беспорядками большую массу верных людей и…

— Я понимаю, понимаю, — торопливо согласился Протопопов, чтобы остановить премьера, который явно не понимал всей сложности ситуации с этим «союзом».

— Если понимаете, действуйте, Александр Дмитриевич, действуйте! — энергично произнес Штюрмер, радуясь, что с этой минуты дело переложено на другие плечи.

«Союз русского народа», о котором вспомнил царь, возник в тревожные дни первой русской революции 1905 года. Трудовой люд вышел тогда на улицу с грозными для монархии требованиями. Запылали подожженные крестьянами помещичьи усадьбы, остановились фабрики и заводы — рабочие повсеместно объявляли забастовку. Над страной гремел призыв «Долой самодержавие!». Полиция оказалась не в силах быстро справиться с народным восстанием. И тогда верные слуги трона для защиты монархии, а значит, и своих интересов создали тот самый «Союз русского народа». Это не было движение, вдохновленное идеей. Просто помещики, промышленники, крупные купцы решили защищать свое добро, а поскольку сами они не собирались пойти за него врукопашную, они призвали под черные знамена «союза» полицейских шпиков, приказчиков, мелких торговцев, чиновников, обывателей и попросту всякий сброд. Вот очень характерный документ — смета расходов нижегородского губернатора на спасение губернии силами «Союза русского народа».

«Графа оплата за выход на улицу с применением силы против бунтовщиков, жидов и прочих смутьянов из расчета за год — четыре раза по 800 человек (1 рубль 50 копеек за выход каждому) — всего 4800 рублей».

Ясно, что это были за люди, которые за рубль пятьдесят шли разгонять рабочие демонстрации, сопровождая это пьяным пением царского гимна. Но монархическая печать и государственные мужи кричали тогда о всенародной защите трона и прочее и прочее. Вот что писала в то время «Петербургская газета»:

«Могучая волна истинного русского патриотизма грозным очистительным валом катится по городам и селам России, смывая с земли нашей черную нечисть, посмевшую поднять свою грязную руку на святая святых нашего бытия — трехсотлетнюю династию, дарованную нам божьим провидением».

«Могучая волна» иссякла довольно быстро, и даже многие из тех, что буйствовали иод знаменами «союза», поняли, что их принадлежность к черносотенной армии чести им не сделала, а революция в конечном счете была подавлена не ими. А коль скоро на Руси, казалось, установилась тишь да благодать, то на «Союз русского народа» махнули рукой и те, кто его создавал и кормил.

Надолго позабыл о нем и сам царь, хотя он в свое время в поучение всем своим подданным получил из рук руководителя «союза» Дубровина значок почетного члена «Союза русского народа».

И все же от той черносотенной волны кое-что осталось. Охранка и полиция в каждом большом городе располагали отпетыми бандитами из местных черносотенцев, которых использовали для организации всяких провокаций, а если надо, и для