Пока мы шли, начался дождь. Мы поспешно двигались вперёд сквозь серый промозглый туман, но заблудились и оказались в снежной лощине. Мы оба дрожали от холода, но решили оставаться на месте и ждать, пока кто-нибудь не придёт, и вскоре нас действительно нашли Н. и К. Мне было досадно, что за нами пришла не Мино. Кикуно так ослабела, что не могла идти, я взвалил её себе на спину, и кое-как мы добрели до хижины, которая называлась Икэнотайра. Она была набита людьми, спасающимися от внезапного ливня, каждому досталось только по одному сырому тюфяку. Поленья в печурке дымили, под потолком висел дым, по крыше резко стучал дождь. Крыша кое-где протекала, и струйки барабанили по подставленным кастрюлям и мискам. Мино совершенно спокойно разделась перед всеми и переоделась в сухое, а Кикуно застеснялась и легла прямо в мокром. Сколько ей ни говорили, что лучше переодеться, что она простудится, она, как всегда в таких случаях, проявила недюжинное упрямство.

На следующее утро была прекрасная солнечная погода. Наш отряд довольно бодро двинулся вперёд, прочь из снежной лощины. Впереди шёл Иинума, за ним Мино и Кикуно, потом я, за мной Н. и К. На мокрых проталинах цвели жёлтые, лиловые и красные цветы; ущелья и скалистые горы со снежными вершинами остались за спиной, впереди разворачивались всё более красочные виды. Вскоре справа возникло гигантское снежное ущелье. Широкое и длинное, оно резко поднималось вверх и, словно лестница Иакова, сверкая белизной, уходило всё выше и выше к голубому окну неба, зияющему между двух соседних вершин. Все, онемев от восторга, застыли на месте. Вскоре снова начался подъём. Дорога была неровная: несколько шагов вверх — и тут же пологий спуск. Женщины шли более уверенно, но теперь быстро выбивался из сил я, и мы продвигались вперёд довольно медленно. Когда мы дошли до крутого подъёма и надели на ноги кошки, у меня стала периодически кружиться голова. Кое-где в снегу были трещины, внизу виднелось чёрное дно, и я изо всех сил старался туда не свалиться. Словно желая отблагодарить меня за вчерашнее, Кикуно держалась рядом и всё время меня подбадривала. Мино, как и прежде, с равнодушным видом, не останавливаясь, шла впереди рядом с Иинума. Она столь откровенно пренебрегала мной, что даже Н. и К. это заметили и стали пересмеиваться — мол, ревнует. Сказав Н. и К., чтобы они шли вперёд и не обращали на меня внимания, я медленно пошёл в самом конце вдвоём с Кикуно.

— Знаешь, я тебе вчера соврала: брат был дома в то воскресенье.

— Да я и сам знаю. — Слова Кикуно не удивили меня, удивительно было другое — почему она вдруг решилась признаться?

— Она целый день сидела в его комнате. Это ужасно. В последнее время она ни на шаг от него не отходит.

— А зачем ты мне это говоришь?

— Послушай-ка, скажи мне вот что. Ты что, и вправду её любишь?

— Ну… — Я не нашёлся что сказать.

— Не любишь ты её. — Кикуно хрипловато засмеялась. Сверкнули её красивые зубы. Тут нас догнала какая-то группа. Мы отошли к груде камней, наваленной по краю, и опустились на старый мох. К нам полноводной рекой подступало новое ущелье, оно было ещё мощнее предыдущего, того, что показалось нам ведущей в небо лестницей. Вершина Цуруги, взмывая над тёмно-зелёными кручами, над большими и малыми пиками, бросала чёрные отблески на сложенный из отвесных утёсов гребень горы.

Кикуно поглаживала мох. Я тоже провёл по нему ладонью. Он был пушистый и тёплый. Я почувствовал необыкновенное умиротворение, откинулся назад и лёг на спину. Над головой нависала скала из словно присыпанного сухой мукой диорита, из трещины росла худосочная карликовая сосна, в её ветвях сверкало сапфировое небо.

— Мне не хотелось делать тебе больно, поэтому я и молчала. Но раз ты не любишь её, я буду с тобой откровенна. Она любит моего брата. Если ты женишься на ней, она будет несчастна.

— Благодарствую за совет. — Сбоку от сосёнки возникло белое облачко.

— Я серьёзно. — Мой беззаботный тон явно рассердил Кикуно, она кусала губы, словно боялась заплакать. Мне передалось её настроение, и, прежде чем она успела признаться, я сказал:

— Мне нравишься ты. Я люблю тебя.

Кикуно прижалась щекой к моему плечу. Я уткнулся подбородком в её волосы и стал тихонько укачивать её, вдыхая нежный запах её пота. Вернулся Иинума и стал звать нас. Помахав ему рукой, я встал. После этой передышки я взбодрился и сумел подняться на вершину вместе со всеми. На этот раз уже сознательно я старался держаться подальше от Кикуно. Мино по-прежнему шла с безучастным видом, невозможно было понять, о чём она думает.

После обеда мы продолжили подъём по снежному ущелью. Когда солнце стало клониться к западу, поднялся лёгкий туман. Шагавшие впереди внезапно остановились. «Что такое?» — удивился я и тут же увидел висевшую внизу над долиной радугу. Точно на уровне наших глаз находилась её вершина, величественный семицветный мост соединял гребни гор. Я улыбнулся Мино и тут же наткнулся на взгляд Кикуно.

Вскоре впереди показалась окружённая каменной оградой хижина. Она называлась Цуругидзава. Здесь было гораздо меньше народу, чем в хижине Икэнотайра, и нам удалось пристроиться в углу и отдохнуть. После ужина вышли пройтись. Рядом с хижиной были разбиты палатки, и огни костров разрывали ночную тьму, где-то пели хором. Я смотрел на звёздное небо, когда кто-то схватил меня за руку. Это была Мино. Она потащила меня к безлюдному склону.

— Ну и чем вы сегодня занимались с Кикуно?

Она старалась говорить сдержанно, но в голосе звучала накопившаяся за день обида. Поняв, что от моего ответа зависит, потеряю я Мино или нет, я стал осторожно подбирать слова. Но она, не дожидаясь, пока я отвечу, заговорила раздражённой скороговоркой:

— Ты что, влюбился в неё? Да по вашему виду сразу всё ясно. Ну и ладно, я знаю, что мне делать.

Она пнула валявшуюся у ног пустую банку. Отскочив от камня, банка долго катилась по склону. Под ногами чернел обрыв.

— Ну что молчишь? Нечего ответить? Говори, что у тебя с ней?

Я продолжал молчать. Ведь стоило мне сказать хоть слово, я бы не удержался и начал упрекать её. Я заговорил о другом:

— В воскресенье я, как последний дурак, целых три часа прождал тебя в кафе, а ты была с Иинумой! Ты же клялась, что между вами всё кончено, а сама продолжаешь с ним встречаться.

— Ну ладно, мне всё понятно. Хватит! Я ухожу. Завтра же спущусь вниз, — рассердилась она. Мне было приятно, что она сердится на меня. Уж куда лучше, чем её вчерашнее равнодушие и холодность. Она выскользнула из моих рук, а я стоял в темноте, и пальцы хранили тепло её полной груди.

Однако на следующее утро она как ни в чём не бывало отправилась дальше вместе со всеми. Объявили, что во второй половине дня будет туман, поэтому мы вышли пораньше, но, поскольку к нам добавилась группа, поднимавшаяся со стороны горы Татэяма, узкая тропа сразу же заполнилась шедшими гуськом людьми. Часа через три мы достигли скалистых гор; отсюда дорога круто забирала вверх, надо было подниматься с предельной осторожностью, карабкаясь по верёвочным лестницам и цепляясь за цепи. Большую часть вещей мы оставили в хижине и взбирались налегке, да и горы вовсе не были такими уж неприступными — как раз для таких новичков, как мы. Так что, если не лезть на рожон, подъём был, в сущности, вполне безопасным, однако, когда я оглянулся и увидел позади себя уходящую вниз голую отвесную стену, у меня мурашки побежали по коже. Кикуно поднималась довольно уверенно, а Мино театрально пугалась. Сначала все думали, что она просто дурачится, но постепенно поняли, что она действительно боится. В одной отвесной скале были вбиты специальные металлические опоры для ног и висели цепи. Продвигаться вперёд можно было только ползя боком и цепляясь за цепь. И это опасное место Мино никак не могла одолеть. Иинума протягивал ей руку, я поддерживал её сзади, но она так и не решилась шагнуть вперёд на край утёса. Идущие за нами люди ждали, в конце концов мы решили отказаться от мысли двигаться дальше и решили возвращаться. Однако, когда горы крутые, спуск бывает ещё опаснее подъёма; у Мино подгибались ноги, и она могла двигаться, только если я снизу протягивал ей руку и подбадривал её. Почти плача, она проклинала тот день, когда решилась пойти в горы. Когда мы начали спускаться по резко обрывающемуся вниз большому утёсу, она вдруг поскользнулась. Я успел удержать её за талию и крикнул, чтобы она ухватилась за цепь. Моя правая нога болталась в воздухе. И тут соскользнула вниз левая. Шипы на подошве отскочили от поверхности скалы, и она повисла в воздухе. Я полетел вниз.