– Граммер, кого вы привели? – спросил мистер Напкинс, указывая на мистера Пиквика, который взял на себя роль представителя своих друзей и стоял со шляпой в руке, кланяясь с величайшей учтивостью и почтением.

– Это-вот Пиквик, ваш-шесть, – сказал Граммер.

– Ну-ну, никаких «этих-вот», старый трут! – вмешался мистер Уэллер, проталкиваясь в первый ряд. – Прошу прощенья, сэр, но этот ваш чин в непромокаемых сапогах никогда не заработает на приличную жизнь, если сделается где-нибудь церемониймейстером. Это-вот, сэр, – продолжал мистер Уэллер, отстраняя Граммера и с приятной фамильярностью обращаясь к судье, это-вот мистер Пиквик, эсквайр, это-вот мистер Тапмен, это-вот мистер Снодграсс, а по другую сторону от него мистер Уинкль – все очень порядочные джентльмены, сэр, с которыми вы рады будете познакомиться; и потому, чем скорее вы отправите месяца на два этих-вот своих чинов на ступальную мельницу[86], тем скорее мы придем к приятному соглашению. Сперва дело, потом удовольствие, как говорил король Ричард Третий[87], когда заколол другого короля в Тауэре, раньше чем придушить детей.

В заключение этой речи мистер Уэллер почистил шляпу правым локтем и благосклонно кивнул головой Джинксу, который слушал все это с невыразимым ужасом.

– Кто этот человек, Граммер? – спросил судья.

– Отчаянный тип, ваш-шесть, – ответил Граммер. – Он пытался освободить арестованных и совершил нападение на констеблей, тогда мы его задержали и привели сюда.

– Вы поступили правильно, – ответствовал судья. – По-видимому, это отчаянный головорез!

– Это мой слуга, сэр, – раздраженно сказал мистер Пиквик.

– А, это ваш слуга, вот как? – переспросил мистер Панкине. – Заговор с целью противодействия правосудию и убийства его представителей. Слуга Пиквика. Мистер Джинкс, запишите.

Мистер Джинкс записал.

– Как вас зовут, любезный? – прогремел мистер Панкине.

– Веллер, – ответил Сэм.

– Прекрасное имя для Ньюгетского справочника[88], – сказал мистер Напкинс.

Это была острота; поэтому Джинкс, Граммер, Дабли, все специальные констебли и Мазль разразились смехом, длившимся пять минут.

– Запишите его имя, мистер Джинкс, – сказал судья.

– Два л, приятель, – сказал Сэм.

Тут один злополучный специальный констебль снова засмеялся, за что судья пригрозил отдать его немедленно под стражу. В таких случаях опасно смеяться некстати.

– Где вы живете? – спросил судья.

– Где придется, – ответил Сэм.

– Запишите, мистер Джинкс, – сказал судья, гнев которого быстро нарастал.

– И подчеркните, – сказал Сэм.

– Он бродяга, мистер Джинкс, – сказал судья. Бродяга, по собственному признанию. – Не так ли, мистер Джинкс?

– Разумеется, сэр.

– В таком случае я его как бродягу вверю... вверю надежной охране, – сказал мистер Напкинс.

– Вот страна беспристрастного правосудия! – сказал Сэм. – Судья вдвое больше верит другим, чем себе.

Услышав этот выпад, засмеялся еще один специальный констебль, но тотчас попытался придать себе такой неестественно торжественный вид, что судья немедленно и безошибочно открыл виновника.

– Граммер! – сказал мистер Напкинс, краснея от гнева. – Как вы посмели назначить специальным констеблем такого негодного и бесстыдного субъекта? Как вы посмели, сэр?

– Простите, ваш-шесть, – пробормотал Граммер.

– Простите! – воскликнул взбешенный судья. – Вы раскаетесь в таком небрежном отношении к своему долгу, мистер Граммер! Вы будете примерно наказаны! Отнимите жезл у этого молодца, он пьян. Вы пьяны, любезный!

– Я не пьян, ваша честь, – сказал тот.

– Вы пьяны, – возразил судья. – Как вы смеете говорить, что не пьяны, сэр, когда я говорю, что вы пьяны? От него пахнет спиртом, Граммер?

– Ужасно, ваш-шесть, – ответил Граммер, у которого было смутное впечатление, будто около него пахнет ромом.

– Я наперед знал, что он пьян, – сказал мистер Напкинс. – Как только он вошел, я по его возбужденному взгляду сразу увидел, что он пьян. Вы заметили его возбужденный взгляд, мистер Джинкс?

– Разумеется, сэр.

– Сегодня у меня во рту не было ни капли спиртного, – сказал человек, который всегда был трезвенником.

– Как вы смеете мне лгать! – воскликнул мистер Панкине. – Он пьян, мистер Джинкс?

– Разумеется, сэр, – ответил Джинкс.

– Мистер Джинкс, – сказал судья, – я арестую этого человека за неуважение к суду. Составьте акт о взятии его под стражу, мистер Джинкс.

И специального констебля взяли бы под стражу, если бы Джинкс, который был советчиком судьи (ибо получил юридическое образование, проведя три года в конторе провинциального адвоката), не шепнул судье, что, по его мнению, этого не следует делать; посему судья произнес речь и сказал, что, снисходя к семье констебля, он ограничится выговором и освобождением его от обязанностей. В соответствии с этим он в течение четверти часа горячо отчитывал специального констебля, а затем отправил его восвояси. Граммер, Дабли, Мазль и другие специальные констебли что-то бормотали, восхищаясь великодушием мистера Напкинса.

– А теперь, мистер Джинкс, – сказал судья, – снимите показания с Граммера.

Граммер тотчас же приступил к даче показаний под присягою; но так как Граммер сбивался в своих показаниях, а час обеда мистера Напкинса приближался, мистер Напкинс сократил процедуру, задавая Граммеру наводящие вопросы, на которые Граммер отвечал по мере сил удовлетворительно. Таким образом, допрос прошел очень гладко и плавно: мистеру Уэллеру было предъявлено обвинение в двух случаях применения физического насилия, мистеру Уинклю – в угрозах, а мистеру Снодграссу – в подстрекательстве. Когда все это к удовольствию судьи закончилось, судья и мистер Джинкс приступили к совещанию, которое вели шепотом.

После совещания, длившегося минут десять, мистер Джинкс удалился к своему концу стола, а судья, предварительно откашлявшись, выпрямился в кресле и приготовился произнести речь, как вдруг вмешался мистер Пиквик.