— Я тоже хочу это узнать, мессир Алан. Хватит ли жертв? Вынужден напомнить, что остались еще Кхандир Калешти и Алистер Кроуфорд. Живы и знают, как появился на свет Ренегат, Ришье Малиган и Моргана Морган. Что будет с ними?

— Морган и Малигану известно только то, что вы соизволили им рассказать. Зная вас, уверен, вы были аккуратны в своих высказываниях. Что касается Калешти, то этот смертный достаточно умен, чтобы сделать правильные выводы на будущее. Калешти знает, когда ему надо ничего не знать. А потом, уж не думаете ли вы, будто Палец Ночных ангелов будет свидетельствовать против меня в Палатах правосудия?!.. С Алистером Кроуфордом я разберусь сам. Этот молодой выскочка давно подсиживает меня и будоражит умы недавно обращенных вампиров. Не будь Кроуфорд так полезен для Квартала, я давно бы осудил его на Кровавую лихорадку… но на сей раз никакие заслуги не купят барону снисхождения.

— Значит, все-таки убийство…

— Наказание. Смертей уже достаточно. Этот мерзавец заслужил то, что я велю с ним сделать. В конце концов, он втравил моего сына в торговлю некрой. Он разбудил в нем животное…

— Это сделало ваше наследие. Голод, вызванный жадностью Алистера Кроуфорда, лишь усугубил порочные наклонности Итона.

— Довольно, Слотер! — властно поднял руку Некромейстер. — Клянусь Шестью адскими Герцогами, я не желаю слышать…

— А придется, Алан! — Не отдавая себе отчета, я положил одну руку на эфес шпаги, а другой взялся за рукоять пистолета. — Ты настолько могуществен и стар, что, верно, забыл, как следует просить. Помнишь только, как приказывать и требовать. Но не забывайся! Здесь не Квартал Склепов, а улицы моего города. И я тебе не обращенный неделю назад киндред. Клянешься Шестью? Перед тобой стоит потомок Лилит — первой и ужаснейшей из матерей. Кровь, что течет в моих жилах, древней греха, подарившего тебе бессмертие. Ибо даже ты был когда-то смертным, а я — нет. Посему изволь заткнуться и слушать меня — Выродка, чья профессия убивать немертвых!

По гладкой личине древнего носферату вновь пробежала рябь, на сей раз куда более сильная, но Шепот Ночи в очередной раз сдержала своего творца и любовника. Держа руку на плече Некромейстера, она выступила вперед, вставая между мной и повелителем Квартала Склепов.

— Позволь и тебе кое-что напомнить, Сет, — тихо сказала баронесса крови, и в голосе ее звучала бесконечная усталость, — Ты никогда не был смертным, это верно. Но смертным был твой отец. Гнев и дерзость, которые говорят в тебе, — это гнев и дерзость смертного, чья жизнь коротка, а потому и не ценится так, как ценят жизнь бессмертные, подобные нам, или долгоживущие, подобные Слотерам. Говоря о нашем наследии, помни и о своем…

— Достаточно, любимая.

Некромейстер снял руку баронессы со своего плеча и властным движением отстранил ее в сторону. Голос древнего вампира снова шуршал и потрескивал как папирус, ровно и спокойно. Алан, наконец, взял себя в руки.

— Слотер прав, я разучился просить. Слишком долго мне потакали во всем. Но я вспомнил, как это делается… Я прошу вас сохранить мою тайну, дитя Лилит. Тайну моего единственного сына. Не он покрыл меня позором — это я оказался плохим отцом. Я, Некромейстер, ведущий свое начало от первых носферату, взрастил тысячи киндредов, но не смог управиться с плотью от плоти своей. Итон вырос слишком быстро и не стал отражением моих надежд и чаяний. Он оказался… самим собой. Я же быстро разочаровался в сыне и устал оттого, что не мог управлять им, как любым другим обитателем Квартала Склепов. Мальчишка стал раздражать, мозолить глаза, и я был рад спихнуть его Алистеру. Получается, я сам толкнул Итона на путь, ведущий к превращению в монстра… Теперь он мертв, а его тайна угрожает всему Кварталу Склепов, всем остальным моим детям… Я не могу ни запугать вас, ни купить ваше молчание. Поэтому я просто склоняю перед вами голову и прошу… Моя ошибка слишком дорого стоила: и Уру, и Кварталу. Не усугубляйте ее, Слотер.

Он действительно склонил голову. Может быть, впервые за последнюю тысячу лет. Такое зрелище дорогого стоило, но, увы, если не считать Шепот Ночи, у него не имелось свидетелей. Мне не перед кем будет похвастать.

Не знаю, чего это стоило Алану Карди. Уверен, расправиться со мной, а затем отправиться потрошить рыцарей ди Тулла, раздирая их надвое — от макушки до задницы, для него было бы и легче и проще. Нарываясь на драку, я на самом деле не питал особых иллюзий относительно исхода схватки с повелителем Квартала Склепов. Разница в силах и боевом опыте очевидна, да и потрепала меня охота на Ренегата куда как славно — на теле живого места нет. Опять же сюрпризы и грязные трюки почти исчерпаны.

Но Алан просил, а не атаковал. Свою гордыню, выпестованную столетиями, древнейший из немертвых усмирил ради Квартала Склепов и его обитателей.

Если я сейчас упрусь, лучше не станет. Правда о том, что страшным убийцей, терроризировавшем Блистательный и Проклятый, оказался сын Некромейстера Алана, взорвет Ур не хуже тысячи бочек с порохом. А если смертные прознают еще и о попытках вампиров размножаться, передавая свое наследие напрямую, а не по крови, последствия могут стать просто катастрофическими. Скрижали появились не только для того, чтобы ограничить сущность вампиров. Их придумали, чтобы сохранять жизнь тем, кто некогда был смертным и, переродившись, не утратил до конца способность об этом помнить. Возможность выращивания носферату из мертвой крови перечеркнет это достижение на корню.

Сам смысл Квартала Склепов будет утрачен.

Люди с кольями и факелами пойдут на вампиров, и никакая бумажка трехсотлетней давности их не удержит.

Тихоня, напомнил я себе. И Моргана. Их кровавый вихрь погромов тоже не минет.

— Вы должны гарантировать мне, что никогда не попытаетесь повторить этот эксперимент, — наконец вымолвил я, в пятый и десятый раз взвесив все «за» и «против».

— Мое слово, — глухо откликнулся Некромейстер Алан. — Клянусь, что никогда более не предприму попытки обойти действия Скрижалей и обзавестись потомством.

— Этого мало. Мне нужна Клятва крови, — твердо сказал я.

Повелитель Квартала Склепов заколебался, но лишь на мгновение.

— Справедливо, — кивнул он, — Я принесу вам Клятву крови, Слотер.

Древнейший из вампиров стянул с руки перчатку и поднес кисть к безгубому рту. Когда он отнял ее от лица, в ночи, едва освещаемой холодным светом звезд, влажно заблестела кровь. Следуя примеру Некромейстера, я вынул из-за пояса дагу и коротким, рассчитанным движением рассек запястье. Алан шагнул вперед и приложил свою рану к моей.

— Клянусь, и кровь свою кладу в зарок непререкаемости клятвы, — зашелестел Алан, — Называюсь и истинным именем своим свидетельствую. Я, Алан Владимир Карди, барон Олшеви, граф Йорга, не предприму больше попыток обзавестись потомством. В случае же нарушения моей клятвы целиком и полностью вверяю себя во власть Сету из рода Слотеров. Aue!

Я почувствовал нестерпимо острое жжение, будто из прокушенной кисти вампира выступила не кровь, но раскаленная лава. Боль оказалась столь сильной, что даже я едва сдержался, чтобы не отдернуть руку, не зашипеть и не сморщиться от боли.