Джоджонах отвел глаза.

— Этот мальчишка — из семьи нищих, что жили возле Сент-Гвендолин и кормились объедками со стола ваших абеликанских братьев, — продолжал капитан, и тон его голоса становился все мрачнее и суровее.

Теперь уже Джоджонах сердито взглянул на Альюмета.

— Между прочим, это та самая церковь, в которую пришел и ты, — сказал он.

— Но это не значит, что я соглашаюсь со всеми теми, кто нынче распространяет ее учение, — спокойно ответил Альюмет. — А кто касается Мэтью, да, я купил его, причем за хорошую цену, потому что он мне — как сын. Мальчишка постоянно крутился в порту, точнее, всякий раз, когда ему удавалось сбежать от своего злобного папаши. Мэтью не было еще и семи лет, а его спина хорошо знала, что такое отцовские побои. Этот мерзавец лупил его без всякого повода. Вот я и купил мальчишку, взял на корабль и стал учить достойному ремеслу.

— Тяжкая у него жизнь, — заметил Джоджонах, но в его голосе уже не звучало ни упрека, ни враждебности.

— Это верно, — согласился бехренец. — Одним жизнь моряка по нраву, другие ее ненавидят. Когда Мэтью подрастет и начнет разбираться, что к чему, пусть сам решает. Если к тому времени он, как и я, полюбит море, что ж, тогда лучшего выбора, чем остаться на корабле, и не придумаешь. Я надеюсь, что он останется со мной. «Сауди Хасинта» явно переживет меня. Я буду только счастлив, если Мэтью продолжит мое дело.

Альюмет повернулся к магистру и замолчал, дожидаясь, пока Джоджонах взглянет ему в глаза.

— А если окажется, что запах моря и шторма ему не по душе, пусть идет своей дорогой, — искренне сказал капитан. — И какой бы путь в жизни он ни выбрал, я позабочусь, чтобы Мэтью начал его по-доброму. Даю вам честное слово, магистр Джоджонах.

Джоджонах поверил словам этого человека и чистосердечно улыбнулся в ответ. Капитан Альюмет разительно отличался от большинства грубых и не всегда честных своих собратьев по ремеслу.

Некоторое время оба молчали, глядя на брызги за бортом и слушая шум ветра.

— Я знал настоятеля Добриниона, — нарушил молчание Альюмет. — Хороший был человек.

Джоджонах удивленно посмотрел на него.

— Парень, который привез вас в Бристоль, успел нам рассказать, пока вы ходили и искали корабль, — пояснил капитан.

— Да, Добринион и в самом деле был хорошим человеком, — ответил Джоджонах. — Какая потеря для церкви.

— Огромная потеря для всего мира, — добавил Альюмет.

— А откуда ты его знаешь?

— Я знаю многих отцов церкви. При моей профессии это неудивительно. Я провел немало времени в разных храмах и часовнях. Бывал я и в Сент-Прешес.

— А в Санта-Мир-Абель тебе приходилось бывать? — спросил Джоджонах.

Сам он, однако, сомневался в этом, иначе он запомнил бы бехренца.

— Однажды мы проходили вблизи от вас, — ответил капитан. — Но погода менялась, и я не решился зайти в вашу гавань. К тому же было не так уж и далеко до Сент-Гвендолин.

Джоджонах улыбнулся.

— А вот с вашим отцом-настоятелем я встречался, — продолжал капитан. — Правда, один раз. Было это не то в восемьсот девятнадцатом году, не то в восемьсот двадцатом. Годы мелькают так быстро, что и не упомнишь. Отец-настоятель Маркворт искал корабль для плавания в открытое море. Я ведь привык плавать по морю, а не по таким лужам. Просто в прошлом году нас долбанули поври со своей «бочки». Проходу не стало от этих поганых тварей. Вот и простояли в порту дольше обычного.

— Так значит, ты предложил отцу-настоятелю свой корабль, — догадался Джоджонах.

— Да, только он выбрал другой, — коротко и как бы нехотя ответил Альюмет. — Наверное, причина была в цвете моей кожи. Думаю, ваш отец-настоятель не доверял бехренцу, который к тому же еще не был тогда членом вашей церкви.

Джоджонах утвердительно кивнул: уж Маркворт явно не доверил бы плавание на Пиманиникуит человеку, принадлежащему к религии дальних южных земель. По странной иронии судьбы это уберегло Альюмета и его корабль от предрешенного трагического конца.

— Оказалось, что вашему Маркворту лучше подходил капитан Аджонас и его «Бегущий по волнам», — признался Альюмет. — И то сказать: он плавал по Мирианскому океану уже тогда, когда я зеленым мальчишкой только сел на весла.

— И ты знаешь, что случилось с капитаном Аджонасом дальше? — спросил Джоджонах. — Ты слышал о гибели «Бегущего по волнам»?

— Любой матрос с Извилистого Берега знает об этой утрате, — ответил капитан Альюмет. — Рассказывают, что они потонули на самом выходе из залива Всех Святых. Точнее, их накрыло волной, хотя меня это удивляет: Аджонас был настоящим морским волком, и чтобы потонуть на мелководье…

В ответ Джоджонах только кивнул. Он не мог решиться поведать Альюмету страшную правду, что Аджонас и его матросы были попросту убиты монахами той самой церкви, в которую бехренец пришел по доброй воле. Оглядываясь назад, магистр Джоджонах с трудом мог поверить, что и он когда-то соглашался с этой жестокой и бесчеловечной традицией. Неужели, как утверждала церковь, так было всегда?

— Замечательный был корабль, и команда тоже, — почтительно произнес Альюмет.

Джоджонах кивнул, хотя, по правде говоря, он не знал матросов с погибшего корабля. Он встречался лишь с капитаном Аджонасом и его помощником Бункусом Смили, но тот ему совсем не понравился.

— Вам бы лучше поспать, святой отец, — сказал капитан Альюмет. — Завтра вам предстоит нелегкая дорога.

Джоджонах тоже решил, что сейчас — самое время закончить беседу. Альюмет, даже не подозревая об этом, дал магистру немало тем для размышлений. С его помощью былые воспоминания предстали перед Джоджонахом в новом свете. «Но это не значит, что я соглашаюсь со всеми теми, кто нынче распространяет учение церкви». Так сказал ему Альюмет, и слова капитана звучали поистине пророчески для разочарованного магистра.

Спал Джоджонах хорошо, лучше, чем когда-либо с тех пор, как караван прибыл в Палмарис и мир вокруг покатился неведомо куда. На заре его разбудил крик матроса, увидевшего огонь портового маяка. Магистр собрал свои нехитрые пожитки и поспешил на палубу, надеясь увидеть палмарисский причал.

Однако его взору предстала лишь серая пелена густого тумана. Все матросы сгрудились на палубе. Большинство из них стояли возле ограждения и размахивали фонарями, всматриваясь в рассветный сумрак. Наверное, боятся налететь на скалы или столкнуться с другим кораблем, подумал Джоджонах, и у него по спине пробежали мурашки. Правда, присутствие капитана Альюмета успокоило его. Высокий бехренец держался спокойно, словно все шло так, как и должно быть. Джоджонах подошел к нему.

— Я слышал, что кто-то из матросов увидел маяк, — объяснил магистр. — Хотя сомнительно, чтобы в таком тумане можно было бы что-то разглядеть.

— Мы действительно его видели, — с улыбкой успокоил его капитан. — Мы совсем близко, и с каждой секундой подходим все ближе к берегу.