Через некоторое время она вернулась с блокнотом в руке.

– Ну что? – тихо спросила я.

– Встроенные в кресло гравикомы не дали тебе сломать спину, – сказала врач. – У тебя, по-видимому, лишь минимальная травма шеи от резкого рывка, если, конечно, ты не скрываешь, где еще болит.

– Я не про себя.

Я взглянула на женщину из службы эвакуации, потом на свой «Поко».

– Антиграв уничтожен, – сказала та. – Забирать там особо нечего.

Этого я и боялась. Не говоря больше ни слова, я пристегнулась к креслу и стала смотреть в окно. Корабль оторвался от земли. Я видела, как угасает пламя моего догорающего «Поко», а потом оно и вовсе скрылось из виду.

Наконец мы сели на Альту, и я выбралась наружу. Одеревеневшее тело пронзила острая боль. Прихрамывая, я зашагала по взлетной полосе. В темноте у края стартовой площадки стояло несколько фигур, и я почему-то сразу поняла, что одна из них – это сама адмирал Броня, хотя еще не видела ее лица.

Конечно, она должна была прийти. У нее наконец-то появился настоящий повод вышвырнуть меня отсюда. И теперь, когда я знала то, что знала, могла ли я винить ее за это?

Я остановилась напротив нее и отдала честь. Как ни странно, она отсалютовала в ответ. А потом отстегнула с моей формы кадетский значок.

Я не заплакала. Честно говоря, я слишком устала и у меня слишком болела голова.

Броня повертела мой значок в пальцах.

– Сэр? – сказала я.

Она протянула мне значок обратно.

– Кадет Спенса Найтшейд, ты отчислена из летной школы. По традиции, как кадет, сбитый до выпуска, ты будешь добавлена в список возможных пилотов, которых призовут, если у нас появится достаточно кораблей.

Этих «возможных пилотов» вызывали только по личному приказу адмирала. То есть в моем случае – никогда.

– Можешь сохранить свой значок, – добавила Броня. – Носи его с гордостью, но форму завтра к двенадцати сдай на склад. – Не сказав больше ни слова, она развернулась и ушла.

Зажав значок в одной руке, я держала другую у виска, пока адмирал не скрылась из виду. Все было кончено. Я больше не пилот.

Теперь из звена «Небо» школу окончат только двое.

«Одной проблемой меньше», – подумала Джуди «Броня» Айвенс, шагая прочь от стартовой площадки. Рикольфр, ее адъютант, спешил за ней следом, сжимая в руках привычный блокнот-планшет, полный списков бесконечных дел Джуди.

Возле входа в здание штаба адмирал оглянулась. Дочь Ловца – дефект – так и стояла с поднятой к голове рукой, а другой прижимала к груди кадетский значок.

Джуди почувствовала укол вины и вошла в штаб. «Я была в том бою, – подумала она, – и до сих пор ношу в душе шрамы от него». Когда она в прошлый раз проигнорировала дефект, ей пришлось смотреть, как ее друг спятил и стал убивать товарищей по звену.

Все разрешилось как нельзя лучше. Девчонка получит некоторые почести, причитающиеся ей за ее энтузиазм. А у Джуди теперь есть данные о работе мозга человека с дефектом. Она, пожалуй, задолжала Коббу за его махинации: если бы он тогда не вынудил ее принять девчонку в кадеты, ей никогда бы не представилась такая возможность.

Теперь же, к счастью, у нее появилась веская, закрепленная традициями причина никогда больше не подпускать дочь Ловца к истребителю. И она сможет проверять каждого нового кадета на признаки дефекта. Идеальный во всех отношениях исход.

Если бы и все прочие проблемы можно было решить так легко! Джуди подошла к небольшому залу для совещаний и остановилась, посмотрев на Рикольфра.

– Они здесь?

– ЛНА Уэйт на месте, – доложил Рикольфр. – Так же, как ЛНА Мендес и Укрит.

Три лидера национальной ассамблеи. Обычно на такие совещания, проходящие после боев, они присылали своих подчиненных, но Джуди полагала, что на некоторое время конфронтация усилится. Ей требовалось что-нибудь, что можно было бы предложить им. Какой-нибудь план.

– Радиотехники подтвердили существование той верфи, которую засекли сегодня вечером разведчики?

Рикольфр вручил адмиралу лист бумаги:

– Она находится слишком далеко для обычных радаров, но мы послали туда исследовательский корабль, чтобы осмотреть ее с безопасного расстояния. Верфь действительно наличествует, и ученые полны оптимизма. Она похожа на ту, первую, и если мы сможем защитить ее от креллов, то получим сотни антигравов.

Адмирал кивнула, читая доклад.

– Ее орбита стремительно замедляется, сэр, – заметил Рикольфр. – Кажется, у этой старой верфи сильный недостаток энергии. Ученые предполагают, что ее пушки перестанут стрелять через пару дней, как раз к тому моменту, когда верфь войдет в атмосферу. Креллы, несомненно, попытаются перехватить ее и уничтожить.

– Значит, мы должны им помешать, – сказала Джуди. – Есть что-нибудь еще, что мне следовало бы знать?

– Когда так много лидеров ассамблеи? Дело пахнет засадой, сэр. Будьте начеку.

Адмирал кивнула, нацепила на лицо маску политика и размашистым шагом вошла в конференц-зал, Рикольфр последовал за ней. Ее ждало собрание самых могущественных людей нижних пещер. Все они были в военной форме, и значки указывали на их заслуги.

– Леди и джентльмены, – поздоровалась адмирал. – Мне отрадно видеть, что вы проявили такой интерес в…

– Обойдемся без общих фраз, Броня, – сказал Элджернон Уэйт, отец молодого Йоргена, – чопорный, седоватый мужчина, сидящий во главе стола, напротив Джуди. – Сегодня ты потеряла еще несколько кораблей.

– Мы успешно отогнали бомбардировщик с биобомбой, одержали победу над…

– Ты вгоняешь ССН в пике, – оборвал ее Уэйт.

– При твоем руководстве, – добавил Укрит, – наш резерв кораблей уменьшился до исторического минимума. Я слышал, что подбитые истребители просто стоят в ангарах из-за нехватки запчастей.

– Твои потери пилотов чудовищны, – сказала Вальда Мендес, миниатюрная смуглая женщина, с которой когда-то Броня вместе летала. – Мы хотим знать, как ты собираешься выводить ССН из этой череды неудач.

«Например, очень помогло бы, если бы вы перестали забирать наших лучших пилотов», – подумала Джуди. Вальда, похоже, ни капли не стыдилась того, что забрала сына из ССН, чтобы уберечь его от боев.

Но Джуди не могла так сказать. Она не могла объяснить, в каком отчаянном положении находились их Силы самообороны теперь, когда лучшие адмиралы и офицеры мертвы. Она не могла объяснить, что предвидела это еще четырнадцать лет назад и никакое трепыхание не могло предотвратить этого пике. Она не могла объяснить, что ее люди перегружены и что их моральный дух падает от такого количества потерь.