Как ни странно, именно это осознание и подтолкнуло Лэнгдонак разгадке. Подобно предшествующим поколениям слепцов, возведя взгляд к небу,Роберт Лэнгдон неожиданно узрел свет.

Профессора будто громом поразило.

Тайна

сокрыта

внутри Ордена

Восемь Франклин Сквер

В приступе мгновенного озарения Лэнгдон понял все.

Смысл надписи на навершии предстал перед ним во всей своейкристальной простоте. Разгадка лежала буквально на поверхности с самого начала.Текст с навершия, как и сама масонская пирамида, представлял собой симболон —разбитый на части шифр, разъединенное послание, и смысл его оказался такимочевидным, что Лэнгдон удивился, как это им с Кэтрин сразу в голову не пришло.

Что еще удивительнее, в послании прямо говорилось, какрасшифровать решетку с символами на дне пирамиды. Проще некуда. Как и обещалПитер Соломон, золотое навершие оказалось сильнодействующим талисманом,способным упорядочить хаос.

— Я догадался! Я все знаю! — закричал Лэнгдон,колотя изнутри по крышке.

Пирамида над прозрачным оконцем взлетела в воздух искрылась. На ее месте возникла татуированная физиономия, от которой в жилахстыла кровь.

— Я разгадал! Выпустите меня! — крикнул Лэнгдон.

Татуированный что-то ответил, но профессор не слышал, в ушахстояла вода. Догадался, прочитав по губам.

— Рассказывайте!

— Я расскажу! — пообещал Лэнгдон, которому водадошла уже до глаз. — Выпустите меня! Я все объясню!

«Все так просто».

Губы снова шевельнулись.

— Рассказывайте… или утонете.

Вода прибывала, заполняя оставшийся до крышки дюйм воздуха.Лэнгдон откинул голову, чтобы рот оказался над поверхностью. Глаза тут жескрылись под водой, и все расплылось. Выгибая спину, профессор прижался ртом кплексигласовому оконцу.

С последними глотками воздуха Роберт Лэнгдон поведалпохитителю, как расшифровать загадку масонской пирамиды. Едва он успелдоговорить, как вода сомкнулась у его губ. Лэнгдон вдохнул поглубже и захлопнулрот. В следующее мгновение жидкость накрыла его целиком, заполнив ящик доверхуи растекаясь изнутри по плексигласовой крышке.

«Получилось, — торжествовал Малах. — Лэнгдонуудалось расшифровать пирамиду».

Ответ оказался таким простым. Таким очевидным.

Из прозрачного оконца сквозь толщу воды на Малаха взиралиполные отчаяния и мольбы глаза Роберта Лэнгдона.

Покачав головой, Малах медленно проговорил одними губами:

— Спасибо, профессор. Наслаждайтесь жизнью послесмерти.

Роберт Лэнгдон, будучи опытным пловцом, иногда задавалсявопросом: что чувствует человек, когда тонет. Теперь ему предстояло узнать этона собственном опыте. И хотя дыхание он умел задерживать надолго, гораздо лучшесреднестатистического человека, нехватка кислорода уже ощущалась.Накапливающаяся в крови углекислота вызывала рефлекторное желание вдохнуть.

«Не вздумай!»

С каждой секундой рефлекторный позыв становилось сдержатьвсе труднее. Лэнгдон понимал, что скоро достигнет так называемого порогазадержки дыхания, когда рефлекс окончательно выйдет из-под контроля.

«Откройте!»

Естественным порывом было колотить из последних сил вкрышку, биться и метаться, но Лэнгдон понимал, что нельзя расходоватьдрагоценный кислород. Оставалось только лежать смирно, устремив взгляд вверх,сквозь водяную толщу, и надеяться. Окружающий мир сузился до расплывчатогосветового пятна над плексигласовым оконцем. Мышцы жгло огнем. Подступалоудушье.

Внезапно в оконце показался прекрасный призрачный лик.Колеблющаяся водная пелена сделала лицо Кэтрин почти эфемерным. Их взглядывстретились, и на мгновение Лэнгдону померещилось, что его сейчас спасут.

«Кэтрин!» Но, услышав приглушенные крики ужаса, понял: еепритащил похититель. Татуированное чудовище хочет, чтобы все случилось наглазах у Кэтрин.

«Кэтрин, прости…»

Запертый под водой в непонятном темном ящике, Лэнгдонпытался осознать, что это и есть последние секунды его жизни. Вскоре онаугаснет. Все, чем он является… являлся… стал бы… оборвется. Когда умрет мозг,все хранящиеся в сером веществе воспоминания, все знания, накопленные за годы,сгинут в водовороте химических реакций.

В этот момент Роберт Лэнгдон осознал свое ничтожество вмасштабах вселенной. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким ижалким; чуть ли не с облегчением он ждал приближение порога задержки дыхания.

И момент этот почти наступил.

Легкие Лэнгдона выталкивали наружу отработанный воздух,сокращаясь в преддверии того, чтобы наполниться вновь. Но профессор продержалсяеще один миг. Последнюю секунду. А потом как человек, что не в силах большеприжимать ладонь к раскаленной плите, отдался на волю судьбы.

Рефлекс одержал верх над разумом.

Губы раскрылись.

Легкие расширились.

Жидкость хлынула внутрь.

Грудь пронзила жгучая боль, какой Лэнгдон даже вообразитьсебе не мог. Казалось, в легкие ворвался жидкий огонь. Пылающий гейзервыстрелил в голову, и Лэнгдону показалось, будто череп крушат в невидимыхтисках. В ушах грохотало, и сквозь этот грохот доносился отчаянный крик КэтринСоломон.

Мелькнула ослепительная вспышка.

Темнота.

Роберт Лэнгдон погрузился в нее целиком.

«Все кончено».

Кэтрин Соломон перестала кричать. Увиденное повергло ее вступор, и она оцепенела, парализованная отчаянием и пережитым потрясением.

Сквозь плексигласовое оконце мимо нее в пространствоневидящим взглядом смотрели мертвые глаза Лэнгдона. На лице его застыли боль исожаление. Из безжизненных губ вырвались последние пузырьки воздуха, а потом,будто отпустив душу на свободу, тело профессора начало медленно погружаться надно «саркофага» и скрылось в темноте.

«Его больше нет», — поняла Кэтрин.

Татуированный наклонился и безжалостно, будто ставяпоследнюю точку, задвинул смотровую панель, отсекая труп Лэнгдона от внешнегомира.

А потом с улыбкой перевел взгляд на Кэтрин.

— Пойдем?