Он побывал во всех оружейных мастерских города, где ему показали новейшие достижения военного искусства. Генерал выбирал, что ему заблагорассудится: клинок тут, набор стрел там, миниатюрный арбалет, тетиву из драгоценного металла, зубы из двенадцатислойной стали, стеклянный кинжал, наполненный ядом. Все это установили в его медном корпусе. День ото дня он рос в ширину и в высоту, обзаводясь все новым изощренным оружием. Руки и ноги стали длиннее, грудь и спина — шире, к тому же генерал так потяжелел, что камни мостовой крошились у него под ногами.

Его арсенал включал все высочайшие достижения оружейного мастерства Бела. Из левого глаза он выпускал стрелы, начиненные снотворным или ядом. Острые кинжалы автоматически выдвигались из пальцев. Спрятанный в груди баллон с горючей смесью позволял плеваться огнем. Каждый уголок корпуса скрывал в себе коварное оружие. Он считал себя вечным двигателем, совершенством, не знающим предела. Ветхость, износ, время, болезни — для генерала Тиктака эти слова почти ничего не значили. Десять лет, сто или тысяча — разницы никакой. Разумеется, у генерала то и дело появлялась ржавчина, изнашивались шарниры, разбалтывались винты и гайки, разряжались алхимические батареи, но механикам не составляло труда заменить ту или иную деталь новой, еще более совершенной. Время шло только на пользу генералу: методы обработки металла и легирования совершенствовались, оружие становилось все изощреннее и эффективнее. Тиктак предвкушал технический прогресс грядущих столетий. Ненасытный генерал найдет применение всякому новому изобретению. Настанет момент, когда никто не сможет его остановить, а пока придется приспосабливаться. Сейчас он просто карлик по сравнению с тем, каким станет. Тогда-то он раздавит стальным кулачищем отвратительного короля и растопчет его народец, как тараканов. О, как же он этого ждал! Но пока для достижения своих целей приходилось прибегать к докучливой дипломатии.

Тиктак часто задавался вопросом: что так разительно отличает его от остальных медных болванов, возвышает над ними? Почему его считают генералом? Он никому не подчинялся, но знал: какой-то таинственный элемент в его механическом нутре управляет им. Генерал догадывался: этот хитроумный мотор вживили ему при рождении алхимики. Это не алхимическая батарея и не паровая машина, а какая-то мыслящая субстанция, не знавшая ни отдыха, ни сна, ни покоя, ни умиротворения. Это таинственное Нечто беспрестанно терзало Тиктака вопросами: «как вырасти еще выше?», «как стать еще сильнее?» или «как внушать еще больше страху?». Но чаще всего Тиктак задавался таким вопросом: «как убивать еще утонченнее?».

Как он только не убивал: при помощи всевозможного оружия, пыточных машин, ядов и даже голыми руками. Никто не знал об убийствах и смерти больше, чем Тиктак. Каждой из своих жертв он заглядывал в глаза за секунду до смерти и узнавал о ней почти все. Видывал такое, что, если бы существовала научная степень доктора смерти, ее несомненно присвоили бы Тиктаку как ведущему специалисту в этой области. Он выяснил, что в последний миг перед смертью боль — даже самая сильная — уходит. Но куда?

Чтобы узнать о смерти все до мелочей, нужно больше времени. Речь не о сроке, отпущенном самому генералу, — у него-то времени предостаточно, ведь он бессмертен. А вот жертвы умирают чересчур уж быстро. Запустив механизм, его нельзя приостановить или замедлить, отчего генерал каждый раз ужасно огорчался. Минуту назад Тиктак распоряжался жизнью и смертью, и вдруг кто-то более сильный начинает устанавливать правила игры. А ему всегда хотелось растянуть процесс умирания на дни, недели, месяцы!

И вот судьба привела генерала Тиктака в Бел. Город зла приготовил для генерала ответ на вопрос, не дававший ему покоя: «как убивать еще утонченнее?». И как бы странно это ни звучало, ответ крылся в любви.

МЕДНАЯ ДЕВА

Многие считают, будто зло не знает любви. Это опасное заблуждение. Способность любить — это не привилегия добра, а, вероятно, единственное, что связывает его со злом. Любовь всегда приходит неожиданно, просто однажды оказываешься в нужное время в нужном месте. В случае генерала Тиктака этим местом оказалась оружейная мастерская, где также делали машины для пыток и казни.

Тиктак заглянул сюда в поисках новых смертоносных безделушек. Оружейник разложил перед ним свои последние шедевры, среди них — пыточные щипцы с алмазными шипами и позолоченный зазубренный диск для метания.

Тиктак стал разглядывать щипцы. Какие мощные! Ими можно расколоть и медного болвана, даже самого Тиктака — стоит лишь надавить посильнее. Взвесил в руке позолоченный диск — таким ничего не стоит перерубить противника, как дерево. Оба орудия великолепны.

Однако Тиктак был в дурном настроении, и угодить ему оказалось непросто. Он не желает, чтобы хозяин что-то ему навязывал, лучше он сам, не торопясь, пороется в мастерской. Тиктак заглянул в каждый уголок. Наконец оружейник отвел его в большую темную комнату — кладбище металла, как он сам говорил. Тиктак велел зажечь факел, и, когда его свет озарил груду металлолома, кое-что в самом дальнем углу привлекло его внимание. Похоже на саркофаг. Тиктака очень привлекали гробы, саркофаги же он считал истинными шедеврами мастеров гробовых дел. Он решил подойти ближе, хозяин последовал за ним с факелом. Возбуждение Тиктака росло с каждым шагом. Нет, это не саркофаг. Кажется, Тиктак знает, что это: он часто слышал про эту вещь, но ни разу не видел. Подумать только: кто-то оставил гнить такую ценность! Это все равно что найти в куче мусора огромный брильянт. Тиктак обнаружил настоящую медную деву.

Медная дева — это машина для пыток и казни — два в одном. Та, что стояла перед Тиктаком, своими пустыми глазницами и оскаленной пастью напоминала примитивные доспехи или привидение, обреченное на вечные муки. Корпус состоял из толстого серого свинца, а все украшения и болты были медные. Передняя часть медной девы распахивалась, как двустворчатая дверь. Корпус легко мог вместить даже крупную жертву. С внутренней стороны дверей торчали десятки тонких, длинных медных — к особой радости Тиктака — шипов. В медную деву помещали приговоренного к казни, захлопывали дверцы, и шипы пронзали тело с головы до ног. Хозяин мастерской со знанием дела пояснил Тиктаку, что главное назначение этой машины — искусно изрешетить тело жертвы. Если же закрывать двери медной девы медленно, казнь превратится в пытку. Жертвам, попрощавшимся с жизнью в чреве медной девы, по словам оружейника, несть числа. Петли страшно скрипят, а на шипах засохла кровь. Жалкое зрелище. Он давно собирался отправить в переплавку это старье.

За такое неслыханное неуважение генерал Тиктак прикончил хозяина мастерской, не сходя с места: приставил палец к затылку и выпустил медное лезвие, проткнув бедняге мозг. Труп упал к изножью медной девы — по мнению генерала Тиктака, там ему и место. Да как он посмел так дурно с ней обойтись? Назвать ее старой и жалкой! Тиктак с нежностью посмотрел на деву. У них так много общего: оба они — машины изощренной и мучительной смерти. Оба большей частью сделаны из меди. Они будут расти вместе. И вместе убивать.

И генерал Тиктак заревел так, что стены задрожали. Впервые в жизни он влюбился.

БОЛЬШЕ СМЕРТИ!