Не было ни машин, ни палаток, ни людей. По опустевшей площади ветер гнал остатки мусора, посыпая ее пылью.

— Что случилось? — спросила она у Владимира, который стоял неподалеку и испуганно крестился. — Куда все подевались?

— Налетели вороны и всех разогнали, — ответил юный звонарь.

— Что за ерунда! — возмутилась Карина. — Тебе что, страшный сон приснился?

Но Владимир даже не обиделся, так потрясли его недавние события.

— И никакой это не сон, — почти с восторгом начал он делиться своими впечатлениями с Кариной. — Это была несметная стая. Птицы прилетели неизвестно откуда и набросились на людей, как демоны ада. Они заклевывали всех насмерть. Мне удалось спастись только потому, что я вовремя укрылся в храме. И оттуда наблюдал за происходящим в щелку храмовых врат. Это было настоящее светопреставление! Хвала Господу, что он уберег мою грешную душу. Надо пойти, помолиться перед ликом Спасителя, поблагодарить его за мое спасение.

И преисполненный благодати юноша ушел, что-то бормоча себе под нос. А Карина осталась одна, все еще сомневаясь в правдивости рассказа юного звонаря, в описании которого недавние события приобрели поистине эпический размах.

— И что мне теперь делать? — недоуменно произнесла она вслух.

И словно в ответ на ее слова, вдалеке показался человек. Он быстро приближался к храму. Скоро Карине стало ясно, что это женщина. А еще через несколько мгновений она узнала Марину. Сестра тоже ее узнала и издали помахала рукой.

— Я так спешила! — взволнованно сказала, подойдя, Марина. — Но, кажется, опоздала.

Сестры обнялись и поцеловались с таким чувством, будто впервые увиделись после долгой разлуки. После этого Марина, не отпуская рук сестры, как будто опасаясь, что ту может унести ветер, начала рассказывать.

— Олегу так и не удалось отговорить Гаврана от мести. А Тимофей все знал, но молчал, хитрый старик. Открыл мне тайну только час назад. Я сразу подумала о тебе и бросилась предупредить. Как я рада, что с тобой ничего не случилось!

Карина мало что поняла из бессвязного рассказа сестры. Имена Гаврана и Тимофея ей ни о чем не говорили, за минувший год она забыла о них. Она молча слушала сестру, а когда та замолчала, спросила:

— Ведь я же не сошла с ума, правда? И мне это все не чудится в безумном бреду?

— Разумеется, нет, — успокоила ее Марина. — Это Кулички, я твоя сестра, мы снова вместе, живы и здоровы. Что в этом безумного?

— Пожалуй, ничего, — задумчиво произнесла Карина. — Если смотреть твоими глазами. Но для этого надо жить в Куличках.

— И живи, кто тебе мешает? — сказала Марина. — В нашем доме для тебя места хватит. Или у бабки Матрены, она будет только рада. И, кстати, Михайло тоже будет рад. Он всегда спрашивает о тебе, когда мы с ним встречаемся.

— Это устаревшая информация, — усмехнулась Карина, глядя в сторону. — Мы с ним вчера виделись.

— И что? — глаза Марины широко открылись, чтобы вместить все ее любопытство.

— И ничего, — отрезала Карина. — Он проводил меня до оврага и сказал «до свидания».

— Вот видишь, — радостно произнесла Марина. — Значит, он надеется на свидание с тобой.

— Ты так думаешь? — с удивлением спросила Карина. Подобная мысль не приходила ей в голову.

— Уверена, — безапелляционно ответила Марина. — А, знаешь, это было бы чудесно! Ты будешь жить у нас, Михайло будет приходить к нам в гости, вы станете часто встречаться. А там…

— Перестань, — нахмурилась Карина. — Будущего не существует. Как и прошлого. Есть только настоящее. А в настоящем нет ничего хорошего. Во всяком случае, для меня.

— А я? — просто спросила Марина. — Это разве не хорошее?

— Разумеется, хорошее, — была вынуждена признать Карина.

— Вот видишь, а ты забыла об этом, — торжествующе произнесла Марина. — И о многом другом тоже. Тебе надо просто начать вспоминать. Тогда обязательно придет день, когда ты все вспомнишь. И поймешь, что без прошлого не было бы и настоящего, а будущее неизбежно наступит. И не надо отчаиваться, а надо жить. Верить и надеяться. И, главное, любить. Жизнь, меня, Михайло, да мало ли что еще. И тогда все будет хорошо. Поверь мне.

— Да ты настоящий оратор, сестренка, — сказала Карина. — Вот уж не подозревала, что у тебя такой дар убеждения.

— «Мне это все моя любовь дала», — процитировала Марина. — Помнишь эти строки? Из твоего любимого стихотворения.

— Как забыть, — грустно улыбнулась Карина.

И она тихо произнесла:

Но небо за тучами — синее-синее,

А солнце — кипящая лава любви.

Это не выдумала я, это иней

Успел, быстро тая, произнести.

Они помолчали, слушая, как свистит ветер над Куличками, поднимая клубы пыли.

— Пойдем домой, Карина, — сказала Марина. — Прошу тебя.

Она взяла сестру за руку, словно та была маленькой девочкой, и повела за собой. И Карина пошла, удивляясь самой себе и своей непривычной покорности.

Они ушли, и площадь снова опустела. Но через какое-то время на нее вышла стая гусей. Вперевалочку птицы миновали паперть и направились туда, где они когда-то любили нежиться на солнышке, устав и насытившись. Останки вертолета, прошлым летом согнавшего их отсюда при падении, мешали стоянке трейлеров, и их убрали. И теперь, взволнованно гогоча, гуси заняли старое насиженное место. После чего, распустив крылья, они замерли, согреваемые солнцем и воспоминаниями.

Жизнь в Куличках возвращалась на круги своя.

Эпилог. Наследник волхва

Ночью выпал первый обильный снег.

Тимофей жарко натопил печь. Он ждал гостей и уже с раннего утра проявлял нетерпение. То начинал бродить по всему дому, внезапно появляясь в самых неожиданных местах и так же исчезая. То доставал из неведомого тайника «Волховник», старинный фолиант в кожаном переплете с медными, позеленевшими от времени, уголками и такой же застежкой в виде медвежьей лапы. Расстегнув пряжку, скрепляющую переднюю и заднюю стороны кожаной обложки книги, он начинал перелистывать тяжелые страницы, покрытые витиеватой старославянской вязью и нарисованными от руки картинками. Но листал Тимофей только до тех пор, пока не доходил до главы «Воронограй», в которой описывались приметы и гадания по крику воронов и ворон, их язык и обычаи.

После этого он снова прятал книгу и заглядывал в печь, где томился румяный поросенок, источая приятный запах и распространяя его по всему дому. Убедившись в очевидном — в том, что поросенок не подгорел, старик садился у окна и смотрел на небо. Он выглядывал, не собираются ли там тяжелые мрачные тучи, предвещающие бурю, метель и другие природные катаклизмы, которые могут не позволить гостям добраться до Усадьбы волхва.

Затем все начиналось сначала.

Так было всегда в такие «гостевые» дни, поэтому ни