Мы, жители Эвмесвиля, люди маленькие, и нам лучше держаться подальше от этих споров. Для нас важнее, чтобы каждый день на столе был хлеб. С другой стороны, слухи о том, что приближаются жуткие перемены, нам не вредят. Они способствуют сплочению людей, ощущающих себя стоящими на краю бездны».

* * *

Так приблизительно мыслит Домо. Аттила же, похоже, считает, что Кондор должен связаться с представителями лесной школы. Однажды я услышал, как он сказал: «Кондор и Агнец».

Как историк, я наблюдаю некое еще ненаправленное брожение, которое можно было бы назвать предварительным движением — — — некое духовное беспокойство, которое разрастается, но пока не поддается определению. Партии еще не образовались, но они намечаются. Что-то произойдет. Первым опытам по расщеплению атома тоже предшествовали слухи.

На острове, где нет ни собак, ни кошек, все же можно судить о том, кто выбрал бы собаку, а кто кошку, если бы этих животных завезли, а кто бы остался на нейтральной позиции. Бывают же люди, которые боятся змей, хотя никогда в жизни их не видели. То же можно сказать о выборе между Монтесумой и Белыми богами.

* * *

Возвращаясь к Эвмесвилю: мне кажется, Виго предназначен для леса, а Бруно — для катакомб. Они, между прочим, единственные, с кем можно поговорить об этом. Как я уже упоминал, должность в ночном баре я принял прежде всего по совету Виго. Ему я благодарен и за помощь в истолковании тех отрывочных сведений, которые приношу оттуда. По поводу рассуждений Домо, о которых я ему сообщил, он высказался так:

«Этот человек хорош на своем месте. У него уверенный шаг, поскольку он не видит и не желает знать, что происходит у него под ногами и над головой. Иначе он воспринимал бы науку не так серьезно. Мысль, что наука — прежде всего в технической сфере — есть не более чем театр марионеток, показалась бы ему абсурдной. Однако наука не располагает собственным светом. Похищение огня: сперва Прометей похитил огонь для домашнего очага, потом Ураниды[428]— для Левиафана. Очевидно, нам предстоит какой-то третий этап: превращение огня в дух. Земле не обойтись без богов».

* * *

Такие высказывания для Виго типичны; они-то и дискредитировали его в официальных кругах. Геродот остается для него величайшим авторитетом; он не мыслит себе обоснованной исторической работы без пристального внимания к мифу. Несмотря на все мое уважение к Виго, я не могу вполне разделить такую позицию. Что бы человек ни выдумывал: это указывает лишь на него самого.

Я колеблюсь между Виго и Бруно, который придерживается другой точки зрения. Он ближе к катакомбам, и он уже побывал там — по крайней мере, в преддвериях. Среди прочего его интересует присущее человеческому интеллекту свойство сверхпроводимости, которое сделает дух независимым от технических средств коммуникации. Но такой перемене должны предшествовать большие редукции. Титаны ограничивают свободу, боги же предоставляют ее.

* * *

Я все еще пребываю в ночи, размышляю, как из нее выбраться. Вероятно, когда я окажусь наверху, в бункере, в одиночестве, мне будет легче отыскать выход. Я приготовил там и зеркало из чистого хрусталя[429]. От катастрофы я ожидаю не того, что политические гири распределятся по-новому, но что потребность в них вообще отпадет. Молнии очищают воздух.

Следует упомянуть еще и другие зовы кроме тех, что происходят из катакомб, — — — они внезапно наносят удар по твоей человеческой субстанции, как de profundis[430], раздавшееся в ночи.

Сильвана тоже пугали похожие голоса, и он полагал, что к нему взывают умершие[431]. Он тогда вставал и молился за них. Я же скорее думаю о своих соприкосновениях с неперсонализированным страданием и объясняю их проводимыми мною исследованиями.

Случается, при работе с луминаром или в процессе чтения я наталкиваюсь на такие невообразимые ужасы, что, кажется, предпочел бы, чтобы их очевидцы оставили свои свидетельства при себе. Я имею в виду даже не те злодеяния, которые составляют наше общее, доставшееся от Каина наследство. Убийство обладает качеством неделимости. Кто раз решился ступить на этот путь, может убить одного человека, а может — и много тысяч людей, если у него найдутся помощники и он будет располагать необходимыми средствами. Но какими бы техническими средствами ни располагали убийцы, до Каина им всем далеко. Тот собственным кулаком совершил более значимое деяние, чем самые великие ханы со всеми своими ордами.

Я сталкиваюсь со злодеяниями, из-за которых необходимо вступить в борьбу с реформаторами систем, с богами, с изобретателями адских мук, с инициаторами опасных начинаний. Геродот где-то говорит, что боги оставляют за собой право на всякого рода крайности, а человека такого права лишают; значит, человек должен быть лучше их и должен удерживать их в каких-то пределах. Некоторые животные, особенно насекомые, тоже убивают крайне изощренными способами, но лишь по мере надобности. Земле нужны убийства, они — часть ее хозяйственного уклада, но она предусматривает наказание за убийство, а слепую месть отвергает.

Не ближний, а самый дальний — Прометей со своей скалы — стучится ко мне по ночам.

Целые сутки на касбе, с утра до утра; и все-таки я еще мало рассказал о своей службе.

Продолжительность дня определяется не часами. Она зависит от нашей фантазии, от мысленной игры. Образные картины сокращают время, поскольку прогоняют скуку; вместе с тем они умножают смыслы. Оптимальным представляется мне такое мгновение, в котором время сконцентрировалось бы, тем самым уничтожив себя, и все сделалось бы возможным. Свет, усилившись, стал бы абсолютным.

В это утро кончается моя смена. Я передаю сменщику ночной бар со всем, что там находится, оставляю в офисе свой вечерний костюм и ключ. Студия на время моего отсутствия останется запертой: Большой луминар — дело секретное.