линии бровей и носа, челюсти и губ, действуя уверенно и изящно, словно пантера. Затем она решительно схватила кончик носа и резко дернула.

Роджер рефлекторно сжался, когда по ее лицу потекла кровь вперемешку со слезами, но она не издала ни звука. Желудок его болезненно сжался и, казалось, подкатил к самому горлу, нажимая на шрам от веревки.

Клэр села на пятки, тяжело дыша, и закрыла глаза, спрятав лицо в ладонях. Внезапно Роджер осознал, что она обнажена, а он продолжает пристально смотреть на нее. В лицо ему бросилась кровь, он резко отвернулся и исподтишка взглянул в сторону Джейми в надежде, что Фрэзер не заметил. Он и не заметил, потому что уже не был рядом.

Роджер дико осмотрелся вокруг, но сразу же обнаружил его. Облегчение от того, что он не был пойман за разглядыванием Клэр, тут же сменилось всплеском адреналина, когда он увидел, чем занят Фрэзер.

Он стоял возле тела на земле.

Фрэзер окинул взглядом своих людей, и Роджер почти почувствовал, с каким усилием ему удается сдерживать эмоции. Потом яркие голубые глаза остановились на мужчине у его ног, и Роджер увидел, как Джейми делает медленный глубокий вдох.

Лайонел Браун.

Не успев даже понять, что делает, Роджер обнаружил себя пересекающим поляну. Он бессознательно встал по правую руку от Джейми, внимание его было так же приковано к мужчине на земле. Браун лежал с закрытыми глазами, но не спал. Лицо опухло и было покрыто синяками, поверх алели пятна лихорадки, но выражение едва скрываемой паники было явным в его искаженных чертах. Вполне здоровая реакция на взгляд Роджера.

Единственный выживший после ночной бойни, Браун был здесь только лишь потому, что Арч Баг остановил молодого Йена Мюррея на полпути к тому, чтобы размозжить ему череп томагавком. Брауну сохранили жизнь не из жалости к его травмам, а из чистого прагматизма.

— У твоего дяди будут вопросы, — констатировал Арч, сузив глаза. — Позволим ему жить до тех пор, пока он на них не ответит.

Йен ничего не сказал, просто выдернул свою руку у Арча Бага, развернулся на каблуках и исчез в дремотной тени леса, как дым.

Роджер подумал, что у Джейми было куда более бесстрастное лицо, чем у пленника. Сам он не мог угадать мысли Фрэзера по его выражению, но в этом не было нужды. Внешне мужчина напоминал камень, но что-то медленно и неумолимо пульсировало в нем. Даже просто стоять рядом с ним было страшновато.

— Что скажешь, старина? — спросил наконец Фрэзер, поворачиваясь к Арчу, стоящему с другой стороны носилок, седому и заляпанному кровью. — Сможет он ехать дальше или дорога его убьет?

Баг наклонился вперед, оценивающе рассматривая лежащего Брауна.

— Думаю, жить будет. Лицо у него красное, а не белое, и он в сознании. Хочешь забрать его с нами или задашь вопросы сейчас?

На мгновение маска спала, и Роджер, наблюдавший за Джейми, увидел в его глазах совершенно определенно, что именно тот хотел бы сделать. Если бы Лайонел Браун видел то же самое, он бы вскочил со своих носилок и пустился наутек, со сломанной ногой или без нее. Но его глаза упорно оставались закрытыми, и поскольку Джейми и старый Арч говорили по-гэльски, Браун пребывал в неведении.

Не отвечая на вопрос Арча, Джейми опустился на колени и положил руку на грудь Брауна. Роджер заметил биение пульса на шее Брауна и его дыхание, быстрое и неглубокое. Между тем он держал веки плотно закрытыми, хотя глазные яблоки лихорадочно вращались под ними.

Джейми долгое время оставался без движения, оно, должно быть, показалось Брауну вечностью. Затем он издал короткий звук, нечто вроде презрительного смешка или фырканья, и поднялся.

— Заберем его с собой. Пусть еще поживет, — сказал он по-английски. — Пока.

Браун продолжал прикидываться мертвым всю дорогу до Риджа, несмотря на спекуляции мужчин, довольно кровожадного толка, которые не могли остаться неуслышанными. Роджер помог отвязать его от повозки, когда путешествие подошло к концу. Его одежда и бинты были пропитаны потом, он источал запах страха.

Клэр направилась, нахмурившись, в сторону раненого, но Джейми остановил ее, поймав за руку. Роджер не слышал, что он шепнул ей, но она кивнула и пошла с ним в дом. Секунду спустя появилась миссис Баг, необычно молчаливая, и занялась Лайонелом Брауном.

Мурдина Баг не была похожа на Джейми или старого Арча, ее мысли бежали по бескровной линии рта и сердито изогнутым бровям. Но Лайонел Браун принял воду из ее рук, глядя так, будто она была спасительным светом в конце тоннеля. Она была бы рада, подумал Роджер, убить его так же беспощадно и быстро, как тараканов, которых она выводила с кухни. Но он нужен был Джейми живым, а значит, таким и останется.

Пока.

Скрип двери вернул Роджера к реальности. Брианна!

Но это была не она. Когда он вышел, то услышал только шепот качающихся на ветру веток и падающих желудей. Конечно, сейчас она нужна Клэр.

Как и ему.

Он отогнал от себя эту мысль, но остался стоять в дверях, ветер завывал у него в ушах. Как только он вернулся и сказал, что ее мать в безопасности, она тут же ушла в Большой дом. Больше он почти ничего не сказал, но на его одежде была кровь, и она сама поняла, как обстоят дела. Бри только бегло ощупала его, чтобы убедиться, что кровь не его, прежде чем выбежать из дома.

Он осторожно прикрыл дверь и оглянулся, чтобы убедиться, что сквозняк не потревожил Джемми. У него появилось непреодолимое желание взять его на руки. И, несмотря на внушенный родительский страх разбудить спящего ребенка, взял его из колыбели. Ему это нужно было.

Сын был тяжелым и сонным в его руках. Он зашевелился, поднял голову и заморгал остекленевшими от сна голубыми глазенками.

— Все хорошо, — прошептал Роджер, похлопывая сына по спине. — Папа здесь.

Джем выдохнул, как проколотая шина, и голова его упала Роджеру на плечо, подобно пушечному ядру. Он еще раз беспокойно вздохнул, но потом засунул палец в рот и целиком обмяк, впав в то причудливое состояние, в которое часто проваливаются спящие дети. Казалось, его тело сплавляется с телом Роджера, который так обнимал сына, что тому не нужно было даже контролировать положение тела, папа все сделает за него.

Роджер закрыл глаза, чтобы не заплакать, и прижался губами к теплым волосам Джемми. Огонь отражался красными и черными тенями сквозь веки; глядя на эти пятна, ему удавалось сдерживать слезы. Было не важно, что