в воображении древних язычников всевозможными чудовищами, этот простор необозримых степей, раздолье широких рек и привлекали к себе пришельцев из чужих стран. Охотник и зверолов находил в лесах обилие крупных и мелких зверей и всяких птиц, земледелец приходил на новину, никем не занятую, выпускал скот на богатые пастбища, а множество рек не только обещало всем хороший улов рыбы, но еще и помогало купцам развозить товары по разным странам. Дорогие меха соболя, горностая, куницы, белки, лисы, сладкий душистый мед и воск высоко ценились и имели хороший сбыт на рынках Булгара и хазарского Итиля на Волге. Кроме того, славянские поселенцы, или колонисты, как обыкновенно называют людей, занимающих свободные земли, избавлялись от опасного и постоянного врага, которого встречали в лице греков, когда жили на реке Дунае возле Карпатских гор.

Века с седьмого различные источники начинают уже указывать на многие славянские племена, расселившиеся по великому торговому пути «из варяг в греки». Реками Волховом и Днепром с их притоками соединял этот путь два образовавшиеся уже в то время торговые пункта, Киев и Новгород. История не знает в точности, когда основались эти города, так же как и некоторые другие в верховьях Волги и по берегам Оки. Предполагают только, что последние были основаны уже новгородцами, приплывшими сюда по рекам Шексне и Волге. Смелые новгородские удальцы спускались вниз по рекам на своих легких ладьях, брали в полон мирных финских жителей или просто захватывали свободные земли на берегах. Кроме новгородцев, или ильменских славян с севера, приходили к верховьям Волги и кривичи с запада. Мирным или разбойным путем забирали они земли и садились на них семейными группами или родом, управляясь старейшинами этих родов и народными собраниями или вечами. Так же, как и старожилы этих мест финны, славяне занимались главным образом добывающей промышленностью, т. е. звероловством, бортничеством и пчеловодством, земледелием и скотоводством. Добывая таким образом все необходимое для себя, избытком продуктов они обменивались с жителями других местностей или торговали с чужими странами. Так называемая обрабатывающая промышленность существовала в то время постольку, поскольку требовала обиходная жизнь. Славянин и финн одинаково умели сделать для себя простую необходимую одежду, снабдить ее украшениями по своему незатейливому вкусу, умели сделать кое-какую посуду из глины, выстроить жилище, сколотить лодку, приспособить стрелу, устроить разные снаряды для охоты или рыболовства, наладить плуг или какие-нибудь другие земледельческие орудия. Так жили славяне здесь и в других местах поселения в первый, отдаленный период колонизации Восточно-Европейской равнины. Это был период свободного расселения группами по новым землям, в поисках собственных выгод и за собственные страх и ответственность.

Складочные торговые места, или города, делались центрами окружающих городовых областей. В них сосредоточивалась не только торговая жизнь, но и политическая. Веча мелких областных городов и селений считались с мнением веча своего старшего города, в котором сосредоточивалось управление областью. В летописи так говорится об этих отношениях младших городов к старшим: «Новгородцы бо изначала и смолняне и кыяне и полочане и вси власти, яко-же на думу на вече сходятся, на что старейшие одумают, на том же и пригороды станут».

С десятого века появились на Руси варяжские викинги, в лице первых русских князей, призванных, согласно сообщению летописи, новгородцами вместе с другими славянскими и финскими племенами. Князья взяли на себя роль оборонителей расширившихся русских владений и торговых путей от врагов — азиатских кочевников, все больше и больше заполонявших южно-русские степи. Они ставили пограничные города, заселяли пограничные земли и собирали дань с подвластных им уже в то время племен славянских и финских. Так, «Олег нача городы ставити и устави дани словеном, кривичем и мери», а потом Владимир Святой настроил целый ряд крепостей по притокам Днепра. Эти заселения, в зависимости от княжеской власти, в целях военной обороны путей и селений от врагов, происходили преимущественно в южной части древней Руси, на границах с южными степями. Таков был второй период русской колонизации — период княжеский, военный. В это время жизнь русских более сосредоточивалась возле богатого торгового Киева, вокруг князей, разделяющих свою власть и управление с вечем.

В другие областные города князья посылали сначала своих посадников, а затем, когда род княжеский разросся, своих сыновей, племянников, братьев и других родичей. Такими областными городами сделались со временем и древние города междуречья Оки и Волги, Ростов, Суздаль, Муром.

Ростов Великий был выстроен на берегу озера Неро, стекающего в реку Которосль, которая впадает в Волгу. При первом русском князе Рюрике Ростов был уже областным городом, и Рюрик посадил туда посадника для сбора дани с жителей Ростовской области. Во время распространения христианства в древней Руси Владимир Святой посадил в Ростове своего сына Бориса. Первоначальные обитатели этого края меряне не были еще тогда поглощены славянами. Они преобладали над ними численно и крепко держались за свою языческую веру и старые обычаи. Суеверный, полудикий еще народ был в руках известных своим волхованием, или колдовством, кудесников. Вместе с князем Борисом приехал в Ростов и первый епископ, Федор, грек родом, как и вообще все первые русские епископы. Он принялся за водворение христианства в городе, выстроил деревянный храм и старался собирать туда народ на богослужение и проповедь. Но все его усилия разбивались о несокрушимую стену упорства язычников, и ему пришлось уехать, не достигнув существенных результатов. Язычники не только упорствовали в принятии христианства, но и приписывали ему народные бедствия, волхвы пользовались этим настроением и разжигали народный гнев. Летопись записала одно из народных восстаний, вызванное голодом, вследствие недорода хлебов в Ростовской области. Княживший в то время Ярослав Мудрый приезжал усмирять бунт и казнил многих волхвов. К этому времени приурочивают построение города Ярославля на Волге.

Также малоуспешна была проповедь сменившего Федора епископа Илариона. И он уехал, «избегая неверия и досаждения людей». Но, конечно, и проповедь их обоих, и построение церкви подготовило несколько почву для действия третьего епископа, св. Леонтия. В житии его рассказывается, что он, оставив на время взрослых, закоренелых язычников, обратил свое внимание на детей. Стараясь привлечь их к себе лаской, он учил их и приготовлял к крещению. По сообщению автора жития, раздраженные язычники хотели убить его и пришли уже для этого в храм. Но епископ вышел к ним с крестом в торжественном облачении и в сопровождении причта и хора. Язычникам показался он светлым блестящим видением, и они отступили перед спокойной кротостью, светившейся в его взоре. Многие крестились в Ростове, но, в конце концов, епископ все-таки был убит. Во всяком случае