перевес клонился на сторону Юрия, они взмолились перед Изяславом и Ростиславом, прося передышки хотя бы на время. «Господа наши князья, — говорили они, — не губите нас до конца. Отцы наши и братья и сыновья одни взяты в плен, другие убиты, и оружие с них снято, возьмут и нас в полон. Поезжайте лучше в свою волость. Вы знаете, что нам не ужиться с Юрием. Где потом увидим ваши стяги, будем готовы с вами». Мстиславичи уехали, а Юрий въехал в Киев и, по свидетельству летописи, был встречен киевлянами с радостью. С такой же радостью встречали они и Изяслава, когда в следующей стычке победа оказалась на его стороне. Однако, когда умер Изяслав, весь народ оплакивал его как доброго и любимого князя, а после смерти Юрия киевская чернь бросилась грабить его дворец и дома его приближенных бояр. Это проявление народного гнева объясняется еще и местью суздальцам, приближенным князя. Осиливая во время войны и входя вместе с князем в город, они производили жестокое насилие над жителями.

Борьба не прекращалась и при следующих князьях, разрывавших на части сильное прежде своими областями Киевское княжество. Слабея постепенно, оно утрачивало свое значение центра Руси и старшего княжества. Призывая на своих соперников половцев, или поганых, как называли их русские за их язычество, князья отдавали им Русь на полное разорение и опустошение. Печальную картину представляло из себя славное когда-то Киевское княжество. Сыну Юрия Андрею, выросшему в спокойной обстановке заброшенной в лесах, никому ненужной Суздальской области, тяжко показалось жить в этой земле, бывшей обетованным краем для всех русских князей. Тайком от отца ушел он из Киевского пригорода Вышгорода, оправдывая, по словам летописи, свой поступок «смущением о нестроении братии своея, братаничев и сродников, яко всегда в мятежи и в волнении вси бяху, и много крови лияшеся, и несть никому ни с кем мира, и от сего вси княжества опустеша… и от поля половцы выплениша и пусто сотвориша».

Много погибало жителей во время княжеских войн, много убивали их или уводили в плен кочевники, но немалая часть их бежала в разные стороны из разоренных селений. Пустело служившее яблоком раздора княжество Киевское, пустели земли Черниговские и Переяславские, никем не защищаемые от степных кочевников, и заполнялась одновременно с этим тихая, укромная Суздальская область. Сыновья Юрия Долгорукого не отставали от отца в заботах о заселении своего наследственного княжества и о застроении его новыми городами. Оживали незаметным образом пустынные берега верхней Волги. При сыновьях Юрия появились города Тверь, Кострома, Ржев, Зубцов, Унжа, Городец на Волге и до десятка городов в стороне от нее и на ее притоках. Воспоминания переселенцев о своей покинутой родине, южной Руси, выразились в наименовании новых северных городов названиями южных. Повторились в новой, Суздальской, Руси имена старых городов Звенигорода, Галича, Стародуба, Переяславля, Белгорода, Вышгорода, Перемышля и других. Окрестились в нарождающейся русской столице Владимире маленькие речки Лыбедью и Почайной в воспоминание о таких же в Киеве.

Богатевший, отстраивавшийся край привлекал к себе и не одних гонимых бедствиями русских. По словам летописца, во Владимир к Андрею Боголюбскому приходили «сходцы» и из Волжской Болгарии, и из Ясской земли, и даже из Западной Европы, «от чех и немцы». Еще при Юрии Долгоруком, дававшем переселенцам «немалую ссуду», его новые города заселялись не только русскими, но и болгарами, и мордвою, и венграми, которые, по словам летописца, «пределы яко многими тысячами людей наполняли». Кроме того, во время войны с племянниками Юрий приводил в свое княжество много пленных иноземцев, так как союзниками Изяслава были короли венгерский, польский и чешский. Таких же пленных было много из волжских болгар и финского племени мордвы, с которыми суздальские князья часто воевали, оспаривая у них волжские земли и торговые рынки. В центре мордовских земель был выстроен впоследствии и Нижний Новгород на Волге.

Так создавался новый центр Руси на северо-востоке и клонился постепенно к закату блестящий век Киевской Руси. Она не удержалась на своей высоте, потому что не имела под собой прочного основания, потому что величие и блеск ее выросли и держались преимущественно на порабощении низших классов общества высшими, на угнетении бедных богатыми. В то время, как князья, их дружины и богатеющие от торговли купцы и бояре утопали в роскоши, громадная масса русского населения только служила им, подвергаясь всем бедствиям войн внешних и внутренних. Издавна на Руси велась торговля рабами — челядью, как их называли. Эти рабы набирались из взятых в полон инородцев и своих же русских. Вступая в землю своего соперника, князь сжигал его земли и истреблял его «жизнь», т. е. хозяйственные запасы, хлеб, скот и челядь.

Удачные походы так обесценивали людей, что взятые в полон продавались за гроши, как продавали в Новгороде побежденных суздальцев после одной из войн с Андреем Боголюбским. Сначала рабы составляли преимущественно предметы торговли. Их отвозили на хазарские и византийские рынки и там продавали. Но когда торговля стала упадать, челядью начали пользоваться как рабочей силой.

Постепенное обеднение князей развивалось одновременно с размножением княжеского рода. Князья-родичи делили между собою Русь на мелкие волости. Вследствие этого деления сокращались и княжеские доходы, состоявшие из даней, торговых и разных других пошлин и поборов с подданных. Упуская из рук все эти источники обогащения, князья взялись за обрабатывание захватываемых земель руками той же челяди. Княжеское землевладение начало развиваться с конца XI века и развивалось по мере дробления Руси и распространения по степям половцев. Последние отрезали мало-помалу все торговые пути русских на низовья Волги к болгарам и хазарам и на юг в Византию. В летописях XII века упоминается о громадном количестве княжеских сел, наполненных княжескими рабами. Во время усобиц князья грабили друг у друга эти богатые рассадники сельского хозяйства того времени. В одну из войн с черниговскими князьями Изяслав Мстиславич говорил дружине о черниговских князьях: «Се есми села их пожгли вся, и жизнь их всю, и они к нам не выйдут; а пойдем к Любчу (гор. Любеч), идеже их есть вся жизнь».

Владея селами, со всеми угодьями, землей и жителями, князья награждали такими же и своих дружинников, княжих мужей. Тот же князь Изяслав Мстиславич, намереваясь добывать Киев в 1150 году, говорил своей дружине: «Вы есте по мне из русскыя земли вышли, своих сел и своих жизней лишився, а я пакы своея дедины и отчины не могу перезрети; но любо голову свою сложю, пакы ли отчину свою налезу и вашу жизнь». В другом месте под