– Почти наверняка?

– Без «почти» в Подгорном Мире даже луны на небо не всходят.

– Так почему мы стоим?

– Понимаешь, в «замке» обитает что-то опасное.

– Такое же опасное, как земляные пыхтелки?

Нургидану пришлось на миг стиснуть челюсти, чтобы не расхохотаться.

– Не сравнивал. Но ты, атаман, крепко подумай! Идем сквозь замок или обходим его вдоль стены и бредем в любую сторону?

– А как вы с учителем здесь проходили?

– У нас была шкура стеклянной сороконожки, она делает невидимкой того, на кого наброшена. Встали гуськом, учитель накрыл нас шкурой – она длинная. Сам встал первым, я замыкал цепочку. Шли, стараясь не споткнуться. Из-под шкуры ничего не было видно. Как учитель находил дорогу, не знаю.

– Нам бы такую шкуру, – мечтательно сказал Пень.

– Такой и у нас больше нет, – вздохнул Нургидан. – Она долго не хранится, расползается в слизь.

– Значит, или опасной, но верной дорогой, или не такой опасной, но наугад и неизвестно куда? – подытожил главарь. – Ну, тогда ты знаешь, какой путь я выберу.

– Знаю, Сарх! – И мальчишка впервые взглянул на него с уважением.

* * *

Вместо потолка – небесный свод. Лучи солнца, хоть и тусклые, по-прежнему льются с неба. Так почему же в этом проклятом коридоре кажется, что ты угодил в ночь?

Наверное, это из-за теней. Они гуще, чем надо быть, и какие-то неспокойные. Словно пульсируют. Словно тихо дышат. Словно подкрадываются к тебе за спиной.

Коридоры с голыми каменными стенами. Кое-где железные скобы для факелов, проржавевшие так, что тронь – и рассыплются. Странные знаки, глубоко врезанные в необработанные глыбы. И ни травинки меж камней, ни клочка мха, ни пятна лишайника.

Нургидана с его волчьим чутьем тревожат еще и запахи. То, что они непривычные, это полбеды... но почему-то они наводят на мысль о том, что вокруг – не развалины, а чье-то обжитое жилище. Эту мысль мальчик не может объяснить даже самому себе, но лучше бы вокруг стоял запах пыли, тления, гниения. А так – словно дом, ненадолго покинутый хозяевами. Или словно эти хозяева подкарауливают нежданного гостя за поворотом.

У Сарха были те же ощущения:

– Клянусь Хмурым Богом, здесь кто-то есть!

– Призраки? – замирая, спросил Порченый.

Несмотря на волнение, Нургидан усмехнулся: вспомнил Старого Вояку.

– Призраки еще ничего... Атаман, скажи своим людям: пусть ничего не трогают. Даже если увидят... ну, не знаю... сундук с золотом. Лучше вообще отвернуться, не смотреть.

– Слыхали?! – рыкнул Сарх. – Руки из плеч повыламываю!

Разбойники поспешно закивали.

– Долго вы с учителем здесь шли? – хмуро спросил Сарх мальчика.

– Не знаю. Как будто время остановилось.

– Но хоть что-то помнишь?

– Только в конце... Шенги велел скинуть шкуру-невидимку. И сказал: «Дальше – по одному!» Там была яма, большая такая, во весь коридор. Ее пришлось обходить по карнизу. За ямой сразу выход и складка.

– Атаман, – тревожно вмешался Варрах, – мы здесь уже были. Я запомнил птицу.

На стене была резкими штрихами изображена неприятная птица вроде вороны, лапа ее тянулась к людям. Грубый рисунок но от него исходила недобрая сила. Казалось, тварь из толщи камня пытается схватить добычу.

– Не та птичка, – пригляделся Пень. – У той когти были стиснуты, а у этой разжаты.

– Точно, – подтвердил молчавший до этого низенький пират, кличку которого Нургидан так и не удосужился узнать.

И тут подросток вскрикнул, нагнулся, поднял что-то с пола. Протянул спутникам на ладони небольшой деревянный диск с тремя дырочками:

– Что это? Не твоя пуговица, Пень?

Рыжий пират с хриплым проклятием схватился за грудь. Из трех пуговиц, которыми была на силуранский манер застегнута его куртка, на месте остались только две.

– Были мы тут! – охнул Порченый.

– Ну и что? – урезонил Сарх перетрусивших спутников. – Выходит, были мы здесь. Коридор кольцом завернулся, только и всего. На развилке свернем в другой проход. А лапа и была такая, это вы напутали. Ну, что трясетесь, словно земляную пыхтелку увидели?

– Я не напутал, – негромко сказал низенький пират, но его никто не стал слушать. Все бодро двинулись вперед... ну, более-менее бодро.

На развилке Сарх уверенно указал направление. И действительно, маленький отряд вырвался из «кольца»: за поворотом коридор расширился, превратился в небольшой зал.

Такие же голые, как и в коридоре, стены. Такой же булыжный пол. Только на стене рядом со входом – факел в железном гнезде.

Горящий факел.

Путники в смятении переглянулись. Чья рука разожгла огонь? Кто вставил факел в скобу? И к чьему приходу такие приготовления?

– Спокойно, трусы! – сквозь зубы сказал Сарх. – Выход в той стене!

Он вышел на середину зала, звонко пристукивая каблуками по булыжнику. Остальные задержались, разглядывая факел.

– А чего мы ушами хлопаем? – бухнул вдруг Пень. – Нам же огонь во как нужен!

И протянул руку к факелу.

Звериным прыжком Нургидан бросился наперехват, повис на руке пирата:

– Нельзя! Не трогай! Атаман, куда смотришь?

Пень, оскорбившись, отшвырнул подростка чуть ли не на середину зала. Тут же в плечи рыжего пирата вцепился Варрах, крича что-то по-наррабански.

– Пень, сдурел? – обернулся Сарх. – Пополам порву! Быстро отсюда!

Помощник, ворча, повиновался. Остальные тоже поспешили покинуть зал.

За первым поворотом возмущенный Пень остановился:

– Атаман, чего они? Сбесились?

– Тебе же было сказано – ничего не трогать! – свирепо выдохнул Сарх.

– Так то про сундук с золотом, а не про факел!

– А ты видел, – сухо спросил Варрах, – что пламя не поднималось от факела, а висело над ним?

– А ты видел, – в тон Варраху подхватил юный проводник, – что сквозняк дул в одну сторону, а пламя тянуло в другую?

– Где Краюха? – вмешался атаман.

Нургидан не сразу понял, что Краюхой прозывался невысокий пират, незаметно державшийся в их компании. А они и не заметили исчезновения своего спутника.

Быстро оглядев остальных, капитан резко спросил:

– Варрах, даи хен гидан?

Парнишка-проводник встрепенулся. Слово «гидан» – «арбалет» – пришло в наррабанский из его родного языка. Поэтому он понял, почему смуглый Варрах с недоумением и страхом уставился на свои опустевшие руки.