И все невинностью дышет…

Это была страстная песня влюбленного Фауста.

Из чудных упоительных звуков выливался точно живой образ несравненной и незабвенной Мравиной, и блистательная Мариинская сцена в Петербурге предстала моим грезам во всем своем великолепии. Вышел любимец толпы Фигнер и запел чарующую арию возрожденной любви…[95]

Проснувшись, я не сразу мог опомниться и сообразить, где я. Звезды и розы, феникс и драконы, Фауст и Маргарита, среди китайских курильниц и иероглифов….. Где я? Я стал вспоминать. Несколько дней и ночей я провел на седле лошади. Спал и в гостинице и в госпитале. Спал под пулями и гранатами. Спал в палатке и под звездами, на гаоляне и кукурузе. Спал на китайской циновке и под колесами русской пушки. Спал во дворе китайского водочного завода и среди просвещенных дипломатов.

Окончательно проснувшись, я все сообразил: я спал на ступенях трона богдыхана. Исполнилась заветная мечта увидеть дворцы повелителя четырехтысячелетней империи и 400 миллионов подданных.

Арию Гуно пел наш офицер, под аккомпанимент музыкального ящика, забавлявшего богдыхана и его великолепный двор.

Восхищенный и заколдованный поэтическим сплетением просыпающегося утра и возрождающейся любви, китайской роскоши и фантазии и европейской музыки — я снова заснул, чтобы продлить очарование.

12 августа

Через 10 дней после штурма Пекина, в субботу, 12 августа, генерал-лейтенант Линевич издал следующий приказ по Печилийскому отряду:

«Пекин. Русское посольство.

Августа 12 дня 1900 г. № 28.

Пекин, столица Китая, взят штурмом 1-го сего августа всеми русскими и союзными войсками. Русские передовые войска еще ночью на 1-е августа разбили ворота Пекина, ворвались в город и, несмотря на отчаянное сопротивление и убийственный огонь китайцев, овладели прилегающими к воротам стенами, и на стенах поднят русский флаг. Вслед за сим взяты были союзными войсками другие ворота, и к 2 часам дня Пекин пал.

Государь Император такие подвиги Своих войск отличил высоким вниманием в следующих милостивых словах на мое имя:

„Искренно приветствуем Вас с быстрым занятием Пекина. За одержание вами победы жалуем вам орден Святого Георгия третьей степени. Молодецким Сибирским Войскам тоже горячее спасибо. Представьте адмиралу Алексееву отличившихся.

Николай“.

Честь и слава русскому солдату, заслужившему еще раз Царское спасибо и внесшему в летопись родной страны еще одну славную страницу — взятие Пекина.

С истинной радостью приношу сердечную благодарность всем генералам, штаб— и обер-офицерам и героям-солдатам за доблестную службу на славу Царю и Отечеству.

Начальник отряда

Генерал-лейтенант Линевич».

15 августа

В праздник, 15 августа, ровно через две недели после взятия Пекина, в столице Китая произошло событие, имеющее историческое значение и довершившее падение столицы богдыханов. В этот день состоялось торжественное шествие союзных войск через императорские дворцы.

На предварительном совещании начальников всех союзных отрядов было решено произвести парад войскам и совершить общее шествие, во главе которого пойдут русские войска, как первые вошедшие в Пекин, за ними японские, английские, американские, французские, германцы, итальянцы и австрийцы.

Численность войск была назначена следующая: русских — 800 человек, японцев — 800, англичан-индийцев — 400, американцев — 400, французов — 200, германцев — 200, итальянцев — 60 и австрийцев 60.

Русские у ворот Запретного города

15 августа, к 7 1/2 часам утра, при чудной погоде, все войска собрались в большом императорском дворе, расположенном за первыми Дайцинскими воротами Императорского города. Направо стали русские и рядом с ними французы. Налево: австрийцы, итальянцы и японцы. Вправо за русскими англо-индийцы с артиллерией. Налево — американцы.

К 8 часам утра все союзные войска приготовились к параду, и ровно в 7 3/4 на сборный пункт приехал начальник Печилийского отряда генерал-лейтенант Линевич, сопровождаемый российским посланником г. Гирсом, генеральным консулом г. Поповым и многочисленной свитой, состоявшей из чинов штаба отряда, военных корреспондентов, служащих при миссии и конвоя, под белым флагом начальника отряда.

Русские войска взяли на караул. Наши оркестры заиграли встречу. Как старший в чине, генерал Линевич принимал парад.

Поздоровавшись с русскими войсками, которые громко и весело прокричали обычное приветствие, генерал начал объезжать все союзные войска. Получилась великолепная необычайная картина.

Среди заповедных стен и башен Императорского города, недоступного не только для всех иностранцев, но и для китайцев, на старинном мощеном дворе, куда не ступала нога ни одного простого смертного, выстроились чужеземные войска 8 наций, с ружьями, саблями, знаменами, трубачами и оркестрами, и приветствовали кликами и музыкой русского генерала. Это был торжественный привет всех наций тем войскам, которые первые пробились в Пекин и первые дрались за освобождение христиан. Все иностранные генералы были у своих отрядов и приветствовали генерала Линевича. Здесь были: японские генералы Ямагучи и Фукушима, французский генерал Фрэй, английский генерал Гэзли, американский генерал Чаффи и германский майор, с русским «Станиславом» на шее, фон Мадэи. У своей бригады был генерал Стессель. He было только того, кто со своим отрядом первый взошел на стены Пекина и пробил ворота другим войскам — раненого генерала Василевского.

Генерал Линевич правильно полагал, что достоинство России требует, чтобы ее войска были первыми у ворот Пекина. Вверенный ему Печилийский отряд блестяще выполнил эту задачу. Заслуги русских в освобождении Тяньцзиня и Пекина были торжественно признаны отрядами всех союзных наций.

Ровно в 8 часов утра генерал Линевич кончил объезд войск и со своей свитой поехал во дворцы. За свитой шли русские и остальные войска, с музыкой и распущенными знаменами. Выстрелы из английских орудий возвестили о начале шествия.

Мы проезжали через длинные мощеные дворы, давно поросшие травой, проезжали под ветхими величавыми башнями, посреди пустынных тянущихся галерей и, наконец, подъехали к запретным дворцам, в которые не входил ни один белый. Мы сошли с коней и, поднявшись по белым мраморным лестницам, вступили в сумрак и тишину древнего дворца. Высокие мрачные колонны, потемневший потолок и покрытый пылью трон посредине дворца — все напоминало древние времена Маньчжурской династии.