Вопрос: Проплывая на льдине, у Хлои слетела шапка. Хлоя за шапкой. Дафнис за Хлоей.

Ответ: Да я и сам вижу, что все не то.

Вопрос: Только ничего не надо придумывать. Все уже есть. И зима, и млыво.

Ответ: Но что делать, если все так и было? Сорвалась в воду, и он ее вытянул за воротник, спас. А в младенчестве их подменили. В пророческом сне им все было предрешено, от первого снега до последнего. Ей какая-то дама, поджидавшая у дверей школы после продленки, сунет молча в руку кольцо и уедет на дорогой машине, ему кто-то положит на сберкнижку, пока еще под стол пешком будет ходить, кучу денег, а потом начнутся реформы, и все превратится в труху. Дети вырастут, гормоны взыграют. Любовь-морковь-кровь. Она поклянется овцой, что сохранит себя для него, и скажет ему: «Поклянись этим стадом и тою козой, что вскормила тебя, что Хлои ты не покинешь, пока она тебе верна. Если же она погрешит против тебя, беги от нее, ее ненавидь и, как волка, убей!» Он присягнет, одной рукой держась за козу, другой за козла, что Хлою будет любить, пока она его любит, если ж другого ему предпочтет, тогда убьет он себя, но не ее. Она обрадуется и поверит ему – ведь пастушкой родится она и будет уверена, что козы и овцы для них, пастухов, и есть настоящие боги. Потом их разлучат разбойники, и она выйдет замуж за их предводителя с сосочком на верхней губе. Будет подкармливать зимой голубей – мороз, а у них такие тонкие ноги, как веточки. А Дафнис, в уверенности, что Хлоя мертва – ибо сам слышал тревожный звонок трамвая, ржавый скрежет тормозов, крики прохожих, видел тело в луже крови, неподвижное, а кисть руки шевелилась, – отправится в странствия и приедет в столицы, будет жить в одной комнате со студентом-медиком, тот будет зубрить с утра до ночи учебники, выслушивать и выстукивать нецелованное пастушье тело. Почему-то запомнится musculus cremaster. Однажды будет лежать на своей раскладушке руки за голову, смотреть на замороженное стекло с папоротниками и иероглифами, сверкающими на солнце, думать о своем народе, что это – тот самый баран, запутавшийся в кустах, которого Авраам принес в жертву вместо Исаака, а в это время придет сосед злой с экзамена: не мог найти какой-то мускул, а профессор еще издевался, мол, удивительно, такого крупного мускула у вашего трупа нет – поздравляю, молодой человек, такого случая еще не было! Затем возжелает Дафниса Ликэнион, медсестра, которая будет воровать спирт в операционной и обменивать его на барахолке. У нее длинная коса.

Вопрос: Подождите!

Ответ: Ну?

Вопрос: Так обоих и подменили?

Ответ: А что в этом такого?

Вопрос: Разве так бывает?

Ответ: Господи, чего только не бывает! Ее подменили во дворце, а его в роддоме.

Вопрос: В каком дворце?

Ответ: А почему вы не спрашиваете, в каком роддоме? То-то и оно! Все хотят узнать, как подменивают во дворцах, где навощенный паркет и на приеме ветераны скользили, хватаясь друг за друга, особенно одноногие, а прусский император ел очень быстро и, как только заканчивал с каким-либо блюдом, у всех остальных тоже меняли тарелки. И никому не интересно про районную больницу – дежурного врача не было, а ночная санитарка мертвецки пьяна. Не хотели принимать – только когда пообещали починить крышу над акушерским отделением. Никаких лекарств давно не было, а какие поступали – главврач продавала на сторону или через родственников тем же больным. Нужно было иметь все свое – и простыни, и халаты, а кашель смягчали собачьим салом, вытопленным из пойманных беспризорных собак. Вы меня слышите?

Вопрос: Извините, просто задумался о чем-то. Посмотрите в окно – видите, дальняя антенна в закате, как насекомое в янтаре? Не обращайте внимания, просто взгляд пристал. Но зачем же подменивать?

Ответ: Как зачем? Отец пусть и царь, но – эфиоп, а она беленок. Отец поставит мамашку к ответу, а той что? Рассказывать, что в момент зачатия смотрела на белоснежный образ Андромеды? Такая, брат, эфиопика.

Вопрос: Хорошо, а в роддоме?

Ответ: А там, наоборот, глядь – не ороч, а негритенок! Что делать? И вдруг пожар! На Царевом Займище занялось, и полгорода сгорело. Сушь-то какая стояла! В суматохе схватила чужого ребенка, чья мать погибла в огне, – и в окно. А своего ребенка бросила на произвол судьбы. И все документы сгорели. Следствие установило, что причиной пожара было неосторожное обращение с огнем: одна клуша, сносившая в месяц по яичку, делала прическу, торопилась, позабыла впопыхах на своем столе погасить спиртовую лампу для накаливания щипцов, кисейные занавески, увертываясь от сквозняка, коснулись пламени и запылали. Но народ у нас дикий, им лишь бы с кем расправиться – обвинили во всем актеров, в одном исподнем выбежавших из гостиницы при трактире, осовевших, непроснувшихся. Неудавшиеся Леонидовы и Москвины кое-как собрали свои чемоданы, навалили в телегу и стали пробираться к реке сквозь пожар. Зарево такое, что все видно как днем. Кругом плач, крики, пьяные. Пожарные бросились спасать прежде всего кабаки и винные склады – им до горожан дела было мало. К актерам пристали: не краденые ли вещи? Окружили бабы, озлобленные, оставшиеся без домов, с маленькими детьми, задержали телегу, ухватили лошадь за узду и начали скликать мужиков: «Идите сюда, вот они, поджигатели, вот они! Бей! Бей их!» Этих бедных женщин можно в конце концов понять – погорельцы. Набежали пьяные, стали хватать за горло, валить в грязь. Мимо торопились бабы с ведрами – стали бить ведрами. Забили насмерть. Искалеченные тела потащили топить к реке. Одна мертвому плюнула в открытый рот.

Вопрос: Но ведь потом выяснили, что это не они?

Ответ: Да ясно, что не они. Но уж раз началось, остановить трудно. Крестьяне стали поджигать помещичьи хлеба. Огромные скирды горели по два, три дня, освещая ночь – можно было читать.

Вопрос: Но ведь вы же сами сказали про щипцы и спиртовую лампу?

Ответ: Да это все следствие придумало, чтобы своих отмазать. Это же орочи – рука руку моет. Одна хотела продать дом, приехали покупатели, а ночью пожар, дом сгорел, это ее же родственники и пустили красного петуха, не хотели, чтобы она была богаче, – хотели, чтобы она была такая же нищая, как они. Чего же тут не понять?

Вопрос: А что было на самом деле?

Ответ: А что было на самом деле, никто никогда не узнает. Один отставной капитан влюбился в мерзавку вроде этой Хлои, всю из себя овечку, бросил жену, которая с ним протаскалась жизнь по таежным гарнизонам, проклял взрослого сына, которого оскорбило такое отношение к матери и то, что наследство не ахти какое, но все равно обидно, что уводят из-под самого носа, да и промотал с этой постельной акробаткой все, что накопил, а потом она ему сунула вместо закладки в «Иудейскую войну», как раз там, где рассказывалось, что Антиох умер, а его престол и ненависть к иудеям унаследовал сын его, Антиох, записку с орфографическими ошибками, мол, я тебя по-настоящему любила, и ты у меня действительно был первым, а не то, что ты тогда подумал, будто бы это я булавкой проколола себе палец, чтобы накапать на простыню. Я не такая. А теперь я полюбила другого. Ты же сам знаешь, милый мой, единственный мой, храплюшечка моя, как это бывает. Вдруг налетит такой ураган, что никто тебя и не спросит – хвать за шиворот и швырнет в небо. Он нашел записку, прочел, а жизни с таким сердцем оставалось совсем ничего. Домишко пошел на торги. Но был застрахован на хорошую сумму. Капитан зашел помолиться Николаю Угоднику, стал перед иконой на колени: «Помоги, ведь твоим именем крещен, укажи выход!» Поднял голову, видит – свечка, огонек замелькал. Пошел в магазин, купил свечу фунта в два. Приехал домой, рассчитал, что сгорает дюйм в час. Смерил свечу – часов на 18 выходит. Поставил под лестницей, обложил всяким горючим хламом, керосину подлил. Зажег фитилек, перекрестился и уехал в Москву – теперь дело в Твоих руках! Рассчитал, что догорит как в раз в два ночи. В Москве поехал к «Яру», выпил шампанского, около часа ночи пошел в уборную, проходя по коридору, кого-то встретил и дал по морде. Скандал, полиция. Составили протокол, что сегодня ночью такой-то грешник, повинный в любви, оскорбил действием и будет привлечен к судебной ответственности. А в это время домик уж полыхал. За три целковых околоточному копию протокола сразу в карман. Получил страховую премию без разговоров. Деньги все послал сыну. Себе ничего не взял. Ни рубля, ни копейки.