- О Господи! - воскликнул Алистер.

Он подошел к окну и задумчиво всматривался через стекло на улицу. «Он не знает, что делать, - подумала Сюзи. - Возможно, он решил отвернуться от меня. Ну что же, поделом мне. Сама во всем виновата».

- Слава Господу, - сказал Руфус. - Мам, это же так чудесно!

Он посмотрел на Сюзи, и она увидела, что в его лице нет ни злобы, ни враждебности, а лишь счастливое облегчение.

- А сейчас я попробую поймать Тилли, - добавил он. - Так, значит, Хитроу?

- Да, - сказала Сюзи. - Дневной рейс на Нью-Йорк. - Она не отрываясь смотрела на спину Алистера.

- Пока, мам. Я люблю тебя.

- Я тебя тоже, - ответила Сюзи.

- Ну, мне пора, - сказал мистер Гобсон. - Меня ждут другие больные. Я зайду к вам попозже, Сюзи. Вы вели себя молодцом. Дать вам что-нибудь обезболивающее? Постарайтесь не волноваться. До свидания, мистер Хедлай Дрейтон.

- До свидания, - глухо ответил Алистер. - Спасибо вам за все.

Алистер продолжал стоять, глядя в окно. Мистер Гобсон вышел и тихо закрыл за собой дверь.

- Алистер, - тихо позвала Сюзи, - ты тоже можешь идти. У тебя, наверное, много дел.

- О Сюзи… О Сюзи… Я… - Алистер повернулся, и она увидела, что по его лицу текут слезы.

Он подошел к ней и, опустившись на колени, начал целовать ей руки.

- Я так люблю тебя, - сказал он. - Только сейчас я осознал это. Я всегда считал наш брак очень удобным, но только теперь понял, как ты нужна мне. Я не смогу жить без тебя, Сюзи. Если ты умрешь, то и я…

- Нет, Алистер, - сказала Сюзи, вытирая ладонью слезы с его щек. - Это я должна попытаться заслужить тебя, заслужить твою любовь, и я собираюсь…

- Пожалуйста, не говори так.

- Алистер, - сказала Сюзи, чувствуя, как трудно дается ей каждое слово, - теперь для меня будешь существовать только ты, ты один на всем белом свете. Я должна сделать тебя счастливым. Обещаю, что больше мы никогда не будем говорить об этом, но сейчас я все должна тебе сказать. Отныне все изменится. До этого я была слепой и глупой. Прости, если я сделала тебя несчастным.

- Нет, Сюзи, - сказал он почти весело. - Я и сам парень не промах. У меня тоже были маленькие увлечения. Наверное, ты догадывалась о них. Но ты всегда была так приветлива, так спокойна.

Алистер наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

- А Руфус? - спросила Сюзи.

- Что Руфус? Он уже достаточно взрослый и способен сам о себе позаботиться.

- Он такой славный мальчик, - сказала Сюзи.

- И есть в кого. Он взял от тебя твою внешность, а от меня хорошие мозги. Он взял от нас все самое хорошее.

Сюзи встретила взгляд Алистера и по его глазам поняла, что он хочет оставить все как есть и больше никогда не говорить на эту тему.

- Хорошо, - согласилась Сюзи, опуская глаза. - Надеюсь, что он успеет к самолету и женится наконец на этой роскошной Тилли.

- Я тоже надеюсь. Тогда я умру счастливым человеком.

- Не говори о смерти! - содрогнулась Сюзи.

Она внезапно почувствовала себя уставшей и в сильном смятении чувств. Она выполнит свое обещание и выкинет Джеймса из своей жизни, как выкинул мистер Гобсон из ее груди опухоль. Это будет очень трудно сделать, так как он до сих пор сидит в ее сердце, но она сделает это. Сделает во что бы то ни стало! Она непременно должна справиться с этой задачей.

В дверь постучали. В палату вошла сестра с огромным букетом роз.

- Это вам, - сказала она. - Какие красивые!

Сюзи посмотрела на Алистера. Он молча встал и начал надевать пальто. Костяшки его пальцев побелели. Он старался не встречаться с ней взглядом.

Сюзи посмотрела на карточку. «Моей любимой от всего сердца», - прочитала она.

- Сожалею, но здесь какая-то ошибка, - сказала она сестре. - Они не для меня. Пожалуйста, отошлите их в цветочный магазин и попросите вернуть цветы человеку, который их послал.

- Но, миссис Хедлай Дрейтон…

- Сестра, - сказала Сюзи, удивляясь твердости своего голоса, - пожалуйста, отошлите их обратно. Мне они не нужны.

Джеймс. Одиннадцать часов утра

- Джеймс, откуда у тебя привычка рыться в чужих вещах? - спросила Джулия, стоя в дверях и переводя взгляд с лица Джеймса на зажатое в его руке письмо. - Теперь я понимаю, в кого пошла Крессида. Дурные привычки у нее в генах.

- Пожалуйста, не оскорбляй мою дочь! - сказал Джеймс.

- Джеймс, у меня есть право оскорблять ее. Ты не представляешь, какое чувство облегчения я испытываю от того, что мне удалось помешать этому браку, в котором мой сын был бы глубоко несчастен.

- Не понимаю, о чем ты говоришь. - Джеймс осушил стакан и, подойдя к бару, налил себе новый.

- Никогда не предполагала, что ты пьешь, - сказала Джулия.

- Раньше у меня не было такой потребности, - ответил Джеймс. - А сейчас объясни мне, что все это значит? - сказал он, указывая на письмо.

- В письме все ясно сказано. Мой отец, да благословит его Бог, был сильно встревожен тем, что Крессида приберет к рукам его деньги. Как ты знаешь, он все оставил Оливеру.

- Да, я слышал, но не знал сколько, - ответил Джеймс.

- Это очень значительная сумма. Он всегда старался держать ее в секрете, и даже Оливеру мы не говорили, насколько он богат. Он узнал бы об этом только на свое тридцатипятилетие. Плохо, когда молодые люди, зная, что они богаты, перестают искать свое место в жизни. Крессида каким-то образом узнала о наследстве. Не знаю как, но узнала. Скорее всего ей сказал об этом ваш могущественный друг мистер Баган. Эти миллионеры знают друг о друге все.

- Почему ты решила, что она знала о наследстве? - спросил Джеймс.

- Потому что она спрашивала о нем Оливера. Спрашивала, действительно ли он унаследует такие деньги. Он сам рассказал мне об этом. Его тоже смутило то, что она о нем знает.

- И когда же у них состоялся этот странный разговор?

- Год назад, когда она гостила у нас в Бар-Харборе.

- Ясно, - задумчиво произнес Джеймс. Весь разговор был ему крайне неприятен. - И все же я не понимаю…

- Что же тут непонятного, Джеймс? Крессида выходила замуж за Оливера исключительно из-за денег.

- Джулия, не смей…

- Джеймс, успокойся. Она вовсе не любила его. Она была немного увлечена им, но не более того. Узнав о наследстве, она решила окрутить его. Он человек покладистый, и она легко это сделала. Могу сказать, что в день их помолвки он был таким несчастным, что мне стало его жаль. Я попросила его открыться мне, но ведь он джентльмен и привык сдерживать свои эмоции.