Ходорковский получил свой приз — ЮКОС — с большими трудностями, но Чубайс еще раз продемонстрировал свою решимость не сворачивать с избранного пути. Ходорковский же показал, что может быть непреклонным. 8 декабря 45 процентов акций ЮКОСа были выставлены на аукцион в рамках схемы “займы в обмен на акции”, еще зз процента — на инвестиционный тендер. Стартовая цена в обоих случаях составляла 150 миллионов долларов. Кроме того, победитель должен был пообещать инвестировать в компанию еще 200 миллионов долларов. Банк Ходорковского МЕНАТЕП организовал аукцион. Интересы Ходорковского представляла на нем одна из его подставных компаний, “Лагуна”.

Однако серьезную заявку на ЮКОС сделала еще одна группа, состоявшая из трех банков. Эта тройка состояла из Владимира Виноградова с его “Инкомбанком”, “Альфа-банка” Михаила Фридмана и “Российского кредита”, за несколько недель до этого потерпевшего неудачу с “Норильским никелем”, Виталия Малкина. Три банкира сразу же опротестовали требования банка МЕНАТЕП, чтобы залоги участников аукциона были депонированы в банк МЕНАТЕП. На этот раз Кох прислушался. Он согласился с тем, что все деньги следует депонировать в Центральный банк России.

Однако трем банкирам не удалось собрать нужного количества денег. Им требовалось внести 350 миллионов долларов, и они, хотя и без особого успеха, зондировали почву среди иностранных инвесторов. Одним из инвесторов, к которому они обратились, был калифорнийский нефтепромышленник миллиардер Мартин С. Дэвис. Но банкиры не знали, что Ходорковский прибег к силовым методам: он послал в Соединенные Штаты одного из своих топ-менеджеров, чтобы тот прямо заявил Дэвису, что российские законы в отношении иностранных инвестиций в схеме “займы в обмен на акции” в лучшем случае расплывчаты (о чем заранее позаботился Ходорковский), а в худшем случае, если дойдет до суда, он может лишиться всего. Этот русский сказал Дэвису, что если он вложит деньги в конкурирующий консорциум, желающий приобрести ЮКОС, то он их потеряет. “Вы рискуете потерять 300 миллионов долларов”, — объяснял посланец из России, и Дэвис решил не вкладывать деньги, а конкуренты Ходорковского так и не узнали о секретной миссии[37]. Когда я спросил об этом Ходорковского, он отмахнулся. “Они говорили об этом, — сказал он о своих конкурентах, — но я не верил в то, что иностранец даст деньги, потому что я, со своей стороны, тоже пытался занять деньги за границей — безрезультатно!”

Вместо наличных денег три банкира предложили государственные краткосрочные облигации (ГКО) на сумму 370,2 миллиона долларов и сказали, что положат в Центральный банк еще 82 миллиона долларов наличными. Но и Кох, и Чубайс отвергли ГКО. Их могли устроить только наличные деньги. Тем самым они практически сказали, что российское государство не примет в качестве залога при проведении аукциона свои собственные облигации. Это означало, что три банкира выбыли из игры. “У нас имелись наличные деньги, — сказал мне позже один из вице-президентов Ходорковского. — Мы были уверены в том, что у наших конкурентов наличных денег не было”.

Даже не зная о секретной миссии с целью лишить их инвестора, банкиры были в ярости от действий Ходорковского. Им было известно, что банк МЕНАТЕП одновременно выступает в качестве организатора и участника аукциона, что уже было неправильно. Но они подозревали также, что МЕНАТЕП имеет возможность предложить наличные благодаря близким связям с правительством и с самим ЮКОСом. Они знали, что Ходорковский получал крупные ссуды от Министерства финансов, пользовавшегося услугами его банка, и что крупнейшим клиентом Ходорковского было федеральное правительство. Трое банкиров открыто выступили против другого магната, что случалось редко, потребовали, чтобы аукцион по продаже ЮКОСа был отложен, и обрушились на Ходорковского с шквалом обвинений. Они угрожали даже продать все свои ГКО и подорвать рынок государственных ценных бумаг. В заявлении, опубликованном 26 ноября 1995 года, банкиры обвинили МЕНАТЕП в отказе от предоставления ранее обещанных инвестиций. Они сказали, что Ходорковский выиграл десятки аукционов, пообещав вложить б00 миллионов долларов в заводы, полученные им в собственность, но деньги так и не вложил. “Практически банком не было выполнено ни одно обязательство”, — заявляли банкиры, говоря о ненасытности Ходорковского, когда дело касалось заводов: фосфатных, алюминиевых, сталелитейных и так далее. Подобные обвинения выдвигались против Ходорковского и спустя несколько лет, когда он приобрел компании на инвестиционных тендерах, не выполнив обещания по инвестициям, ю декабря в интервью, опубликованном в газете “Коммерсантъ-Daily”, Ходорковский сказал, что он не давал абсолютных гарантий на приватизационных тендерах, а направлял письма с обещаниями сделать инвестиции. В одном из примечаний к материалам аудиторской проверки МЕНАТЕПа за 1995 год говорилось, что банковская группа “участвовала в течение 1995 года в инвестиционных тендерах и аукционах “займы за акции”, в результате чего были написаны письма-подтверждения с ожидаемой суммой инвестиций до 1047 359 000 000 рублей. Письма-подтверждения не содержат никаких обязательств”. Но Чубайс твердо стоял на своем. “Ничего не выйдет”, — настаивал он. Чубайс позже предположил, что эти три банка подняли такой шум, потому что хотели заключить сделку с Ходорковским и получить свою долю.

На пресс-конференции, которая состоялась 15 декабря, Чубайс сказал: “Я не хотел бы никого обижать, но, как известно, некоторые банки выбрали следующую тактику: им нужны были аукционы, для участия в которых они не имели денежных средств, чтобы устроить скандал по поводу того, что их заявки были отклонены. Затем, опираясь на эти скандалы, они пытались вести переговоры с победителями аукционов, чтобы получить свою долю. К сожалению, эта тактика хорошо известна, и некоторые банки пользовались ею. Такое случалось”.

Спустя много лет руководитель одного из тех трех банков сказал мне: “Ходорковский покупал ЮКОС на деньги ЮКОСа. Они не платили налоги и решили аккумулировать средства, а потом решить, что делать с налогами. Вот что нас злило, я бы даже сказал, бесило. Компанию просто украли”.

Наступил момент, когда президент “Альфа-банка” Петр Авен пришел к Чубайсу. Они были старыми знакомыми. Авен присутствовал при первой встрече Чубайса с Гайдаром и был министром в правительстве Гайдара. Несмотря на просьбы Авена, Чубайс не пошел на уступки в вопросе использования ГКО в качестве залога. Трем банкирам не повезло. Чубайс и Авен поссорились из-за аукциона по ЮКОСу. Чубайс сказал мне позже, что его главной заботой в то время было получение наличных денег для бюджета. “Можно заявлять, что Ходорковский использовал не те деньги, — добавил он, — что он использовал деньги самого ЮКОСа, что он использовал деньги со счетов Министерства финансов, что его источники были сформированы неправильно. Но мои критерии были просты: помимо всех политических соображений, я отчаянно нуждался в наличных деньгах для бюджета”.

Чубайс получил деньги, но где их нашел Ходорковский? Ответ неизвестен. К этому времени Ходорковский имел финансовую и политическую сеть, которая простиралась по всей России и за границей. Хорошие отношения с Муравленко, президентом ЮКОСа, у него установились до аукциона, и Муравленко помогал Ходорковскому настраивать правительство против иностранных инвесторов. Но неизвестно, имел ли ЮКОС такие деньги — движение больших сумм денег часто скрывают с помощью подставных компаний и они не фигурируют в официальных годовых отчетах и документах по итогам ревизий. Ходорковский сказал, что взял деньги в долг у других магнатов. “Смоленский дал нам деньги, “Мост-банк” дал нам деньги”, — сказал он и добавил, что банк МЕНАТЕП позаимствовал деньги также у нескольких оборонных предприятий, с которыми сотрудничал в прошлом[38]. “У ЮКОСа в тот момент были долги по заработной плате, задолженность по заработной плате за шесть месяцев, у них вообще не было денег”, — утверждал он.