командой («смирно», «вольно», «подъем флага», «прием пищи», «отбой», «подъем», «атака») настолько однозначна, что не уловившие их смысла подвергаются наказаниям. Эти же самые сигналы наделяются и коннотативными значениями типа «мужество», «Родина», «война», «доблесть» и т. п. Ла Барр (Прил. 210) приводит пример – переговоры при помощи пятитональной флейты, которой пользуются индейцы Южной Америки.

Стилистических коннотациях: музыка, опознаваемая как музыка XVIII века, несет соответствующие коннотации, «рок» коннотирует «современность», коннотации двухтактного ритма отличаются от коннотаций ритма на три четверти в зависимости от контекста и обстоятельств. Равным образом могут изучаться различные манеры пения в разные века и в разных культурах.

V. Формализованные языки

Точкой отсчета здесь служат математические структуры[436], лежащие в основе различных искусственных языков, используемых в химии и логике, вплоть до семиотик в греймасовском смысле, формализующих содержание различных естественных наук. Под эту рубрику подпадают все искусственные языки, например, язык межкосмического общения Л никое[437], азбуки типа Морзе или Булевого кода для ЭВМ. Сюда же отнесем упомянутый в д. 1.1. з вопрос о метасемиологии[438].

VI. Письменные языки, неизвестные азбуки, секретные коды

Письменные языки изучаются отдельно от устной речи, их скорее можно объединить с неизвестными азбуками и секретными сообщениями с криптокодом. Сюда входит также изучение коннотаций буквенных обозначений, рукописных или печатных, как показал Маршалл Мак-Люэн, и самые общие вопросы письма[439].

VII. Естественные языки

Это область собственно лингвистики и этнолингвистики, и здесь на этом нет смысла останавливаться. Скорее есть смысл показать конкретизацию семиологических исследований на примере изучения лексикодов и подкодов от языковых клише до всей системы риторических приемов, о которой говорилось в предыдущих главах этой книги, и далее вплоть до более частных лингвистических конвенций, от специализированных лексикодов (политических, технических, юридических – весь исключительно важный раздел массовых коммуникаций) до исследования групповых лексикодов, таких как выкрики бродячих торговцев, тайные языки и жаргоны, разговорный язык[440]. И наконец, сюда же относится использование риторического арсенала языка повседневности для построения сообщений с несколькими семантическими уровнями, как это имеет место в угадайках, загадках или кроссвордах[441].

VIII. Визуальные коммуникации

Этой обширной сфере мы посвятили два раздела нашей книги. Здесь достаточно припомнить то, что было сказано ранее, и упомянуть о проводящихся в настоящее время исследованиях в других областях:

Сигналетика с высокой степенью конвенционализации: морские флажки, знаки дорожного движения, воинские знаки отличия, разного рода универсальные азбуки, базирующиеся на общепризнанных визуальных символах.

Хроматические системы: это и поэтические попытки соотнести различные цвета с какими-то точными значениями, и семантические системы, связанные с цветом, характерные для первобытных обществ, и цветовые коннотации в западных обществах (черный – траур, белый – траур, белый – свадьба, красный – революции, черный – благородство).

Одежда: исследования Бартом моды, распространяющиеся только на словесные обозначения, не исчерпывают тему одежды как средства коммуникации, достигшей пика формализации в семиотике военной формы и облачений церковнослужителей.

Визуально-вербальные системы: здесь поле деятельности безгранично. Оно охватывает кино и телевидение, коды денотативной коммуникации (кино и ТВ составляют главы в исследовании крупных повествовательных синтагм), комиксы, рекламу, бумажные деньги, ребусы, семиотики игральных и гадальных карт и вообще всех игр (шашки, шахматы, домино и т. д.); кроме того, имеются научные работы, посвященные географическим и топографических картам и оптимальным способам картографической денотации, а также исследования диаграмм и архитектурных проектов, хореографических нотаций и астрологической символики.

Прочие системы: в эту группу мы включим уже упоминавшиеся нами исследования, как то: иконических, иконологических, стилистических кодов; архитектуры и дизайна и т. д.

IX. Семантика

Как уже говорилось, все перечисленные выше системы располагают семантическим уровнем, но трудно не заметить, что большое количество исследований посвящены семантике как таковой, в связи с чем они выделяются в отдельную рубрику

Когда речь заходит о семантике, мы сталкиваемся с такой научной сферой, существование которой то отрицается, то к ней сводят все семиологические штудии. Имеются в виду исследования, объединенные под общим названием семантических, всегда актуальные для истории философии как предмет неизменных споров и теоретизирования и в последние два века приведшие к тому, что Де Мауро назвал «боязнью значения»[442].

От Карнапа до Куайна, от Витгенштейна до английской аналитической школы, от Кроче до Калоджеро или Пальяро, философское размышление над значением всегда искало собственные пути: это и представление о значении как непрерывном творении субъектов речи и как об узусе, установившемся в определенном сообществе, проблемы его экстенсивности и интенсивности и т. п. = все это делает важным вопрос о том, насколько семиология со своими собственными методами может способствовать продвижению в этой области.

С другой стороны, оставаясь в рамках собственно лингвистики, мы имеем ельмслевскую, строго аксиоматическую семантику, дистрибутивный анализ, новые теории семантических полей, взятые на вооружение структурализмом с целью разработки компонентного анализа, анализа сем и семантических факторов.[443] Структурная семантика, разрабатывая понятие семы, стремится выделить единицы значения, организуя их в систему оппозиций, которая и стала бы их основанием. Поэтому она занимается не только общими лексическими значениями, но и терминами родства, цветовыми кодами, религиозными системами, классическими таксономиями, системами ценностей. Она пытается описать системы значений в творчестве какого-либо художника или даже выявить круг понятий – моральных, биологических, воспитательных, – лежащих в основе разных религиозных систем, как, например, уже упоминавшийся анализ понятий Корана с помощью перфокарт.

Что касается преодоления структурной семантики на основе трансформационных методов, то ведь именно семантика устанавливает семантические категории, дифференциаторы и селективные ограничения для каждого отдельного термина, предопределяющие его сочетаемость[444].

Х. Структура сюжета

Раздел повествовательных структур или крупных синтагматических цепочек – важная часть семантического анализа. От классического и достойного всяческого уважения опыта Проппа и его обобщения Леви-Строссом исследователи школ Барта и Греймаса перешли к планомерному научному изучению семиологии сюжета. Это касается не только письменного повествования, но и устного рассказа, а также интриги фильмов, комиксов и т. п.[445]Первоначальное мнение, справедливое во многих отношениях, согласно которому такому исследованию поддаются только самые простые одномерные фабулы типа сказок и фольклора, судя по всему уже меняется благодаря трудам тех, кто, как Тодоров, работает над «Декамероном» и Лакло, как Росси над Д’Аннунцио, как Фаббри над «Пиноккьо» и т. д.[446]

Естественно, пока еще наиболее достоверны результаты работ над традиционным этнологическим наследием (мифы, легенды, сказки)[447], и над детективами, которые подчинены принципу интриги[448]. И здесь также решающий вклад принадлежит славянским школам, включающим как старых русских формалистов, так и