У меня дрожали руки, собственная одежда пропиталась потом, звенело и гудело все внутри, голод по ней отравлял кровь жидкой ртутью, было нечем дышать, было больно смотреть, но я не мог оторваться. Даже проклятые боги не смогли бы сейчас ничего изменить.

Я снова ускорил движения, опять прикусил сосредоточение ее желания и тут же ввел второй палец так глубоко, как только мог.

И она наконец-то закричала. Громко, сладко, на выдохе, прогнувшись в спине, откинув голову назад. И я смотрел на то, как Катарин кончает, и не мог оторваться, наслаждался каждым мгновением, вдохом, движением. Даже тем, как дрожали ресницы, даже тем, как клыки впивались в нижнюю губу, сходящим с ума на шее пульсом, напряженными мышцами рук.

А стоило первой и единственной капле крови из прокушенной губы скатиться на подбородок, стоило одновременно с этим Катарин опуститься на кровать, я убрал тень, рванулся к ней с рычанием, слизал кровь, набросился на губы. Я больше не мог ждать, больше не мог терпеть. Я хотел оказаться внутри нее.

Сейчас же, немедленно.

Вкус крови Рин разодрал меня в клочья, вытащил все дикое и алчное во мне. Я терзал ее губы, кусал, лизал, втягивал в рот и дурел все больше и больше.

Мало. Мне было мало.

И Катарин рванула мою рубашку, брюки, впилась ногтями в спину, обхватила ногами.

- Невозможный, ненормальный… - прохрипела, отрываясь на миг от моих губ. А потом перевернулась, оказываясь сверху. – Моя очередь, кот, – сладко, порочно улыбнулась Равен, облизываясь.

Боги, за такую улыбку можно было отправиться за грань и вернуться, можно было отдать душу Кадизу в вечное услужение, можно было снова воскреснуть и еще раз сдохнуть сразу после.

Сердце грохнуло в горле и застыло, гудела в голове кровь. Я стиснул челюсти до хруста, стараясь удержаться, вернуть хоть каплю самообладания.

Наивный дурак.

Рин прошлась ногтями вдоль моего тела, от плеч до паха. Членом я чувствовал влагу и ее жар. Сжимал зубы, стискивал руки в кулаки до побелевших костяшек, глушил яростное рычание, чтобы не испугать, пока она вычерчивала проклятья, руны древнего наречия языком и пальцами на моем теле, пока целовала и кусала почти так же, как и я еще несколько лучей назад.

Мучение. Наслаждение.

Ее волосы струились по мне змеями, руки, губы, язык убивали. Скользящие движения вверх-вниз на моих бедрах растягивали агонию.

А потом она коснулась члена рукой, просто провела пальцем вдоль головки, размазывая влагу, и я сорвался. Перекатился, подхватил ноги Рин и ворвался внутрь. Одним движением. Резким и грубым, просто потому что не мог по-другому.

В ушах зазвенело, казалось, что я задыхаюсь.

- Ал… - вскрикнула Рин. И это вскрик был громче предыдущего, сменился стоном, всхлипом, снова перешел в стон, и через вдох, когда я вышел и снова ворвался в нее, опять перерос в крик.

Я вколачивался и вбивался в нее. Снова и снова. Не мог остановиться, не мог даже вдохнуть.

Очень узкая, очень горячая, очень влажная.

Потрясающая. Идеальная, как будто созданная для меня, как будто я создан для нее.

Катарин забилась, подалась навстречу, обхватывая меня руками, царапая спину и плечи, кусая.

Я подхватил ее, приподнимая, усадил сверху на себя и сам садясь, продолжая вбиваться и прижимать ее еще крепче, теснее, плотнее. Глубже. Мне надо было почувствовать ее всю, вот так, со мной… вместе…

Кожа к коже.

Одно дыхание на двоих, один пульс, одно сердце и одна сила.

Мне все еще было мало, было недостаточно.  

Я впился в ее губы, царапая клыками, чувствуя кровь на языке. Может ее, может мою, может нашу общую, снова опустил на постель, перехватив руки. Снова надавил на сосредоточение ее желания.

- Посмотри на меня, Катарин. Покричи для меня, - чужой, не мой голос, грубый, хриплый.

И Рин открыла глаза. Свои невозможные, невероятные глаза, наполненные желанием, страстью, диким голодом. Как будто арбалетный болт в меня вогнала. Прямо в висок.  

Несколько рваных, резких движений, не больше десяти вдохов и Рин забилась, вскрикнула, сжала меня сильнее. Сладкая. Такая сладкая, лишающая воли, разума, других желаний. Она металась, всхлипывала, дрожала и вздрагивала.

Невероятная.

А я продолжал двигаться, даже после того, как она упала на подушки, смотрел на нее и продолжал вколачиваться. Влажная от пота, задыхающаяся и все еще подрагивающая.

Прекрасная.

Мне хватило еще пары мгновений, пары резких, грубых толчков, судорожных, рваных поцелуев-укусов, и я рухнул в пропасть следом.

Оргазм шарахнул в позвоночник, вытащил из глотки низкий протяжный рык, заставил мышцы, кости, нервы плавиться и корчиться в агонии, заставил застыть. А потом выдрал все к духам грани, накрыл все тело, выбил последний вдох, и я упал рядом с Катарин, все еще прижимая ее к себе.

Греби ж тебя…

- Почему я нашел тебя посреди гостиной, Рин? – спросил, когда дыхание восстановилось достаточно, а мозг снова начала функционировать. Спустя примерно вечность тишины и еще несколько вдохов.

Катарин лежала на боку, прижавшись ко мне всем телом, закинув на меня ногу. Я скользил пальцами вдоль ее спины, наслаждаясь даже такими простыми прикосновениями.

- Сильный приступ, - сморщила она нос, поднимая ко мне голову. Я сел и подтянул Рин к себе, не удержался и легко поцеловал, пальцем разглаживая хмурую складку, появившуюся на лбу, очертил брови, скулы, губы.

- Ты меня напугала. Это из-за ведьмы пустоши?

- Откуда ты знаешь про ведьму? – и снова эта дурацкая складка.

- Твоя Основная, - просто пожал плечами, наблюдая за сменой эмоций на лице теневой. Она нахмурилась еще больше, метнула взгляд в сторону Основной и устроилась удобнее.  

- Удивлена, что не Ночная, - вздохнула Рин в итоге и замолчала. А мне не нравилась эта тишина, я не понимал, что творится у Равен в голове, о чем она думает, и почему вдруг затихла.

- Ты жалеешь, что вспомнила? – спросил осторожно, всматриваясь в фиалковые глаза. И забыл сделать следующий вдох в ожидании ее слов. Мне важно, нужно было понимать, что происходит, чтобы действовать дальше.

- Какой ответ ты хочешь от меня услышать? – спросила в свою очередь Катарин, отводя взгляд.

- Хочу знать, о чем ты думаешь? Хочу знать, есть ли у меня шанс все исправить?

- Исправить… Ты как был самоуверенным засранцем, так и остался, Стэр, - фыркнула девчонка. – Берешь ответственность даже за то, к чему не имеешь совершенно никакого отношения.

- Я не…

- Не торопи меня, не дави, - не дала мне договорить Катаирн, накрыв губы ладонью. – Давай сделаем вид, что не было Шайнилы, что мы встретились несколько суманов назад, ладно? Я хочу разобраться, хочу понять сама, хорошо? – она заглядывала в мои глаза с таким отчаяньем, что мне снова перестало хватать воздуха. И все, что я смог – отрывисто кивнуть.