Андрей словно никуда не торопился. Он говорил спокойно, осмысленно, ровным и грустным голосом. Он налил еще по одной рюмке коньяка и уже не пил, не чокался, а потягивал его маленькими глоточками, смаковал.

– Ты думаешь, тебя оставили в покое, убрали няньку из КГБ, предоставили возможность разгуливать по Питеру и цивильно посещать Смольный?

Он криво, но по-доброму улыбнулся, мол, наивный ты человек, Михаил.

– Ты под колпаком. Раз уж залег на дно, так и сидел бы там спокойно. Какого черта ты вылез, никак не могу понять. Все считают тебя психом. Но я-то знаю, ты нормальнее любого из нас. Что ты высунулся?

– Мне приснился сон.

– Ладно, хрен с тобой, поступай, как знаешь. Только знай: беда идет за тобой по пятам. Я слышал последнее указание твоего куратора. Тебя уже не пощадят.

– Я это знаю. Спасибо, Андрей.

– Да, ладно… Проверяли Лизу. Она все верно рассчитала. Кроме одного – твоей бурной деятельности. Лиза, вероятно, полагала, что ты затихаришься где-нибудь и все будет в шоколаде. Но, видать, и она просчиталась.

Михаил хотел было что-то возразить, но Андрей поднял руку и жестом подал команду: «Остынь!»

– Что с ней там происходило, лучше тебе не знать. Если захочет, она расскажет сама. Но проблем у нее стало – немеряно. Я тайно всегда помогал ей, чем мог. Но мои возможности ограничены самой структурой Госбезопасности. Мне нельзя светиться… Скажу лишь одно. Был там, в Германии, у нее один помощник, типа оператор. Бродил за нею по пятам с кинокамерой. Охранял ее. Ну и заодно снимал все формальные и неформальные шоу. Так вот, этому охраннику сразу же по приезде Лизы в Германию прострелили череп прямо у нее на глазах. Полагаю, напугали до смерти. Это классика! Вот такие вот пироги, дружище, Никола-Михаил!

– Не может быть!

– Может.

– А что дальше? – взволнованно спросил Михаил.

– А дальше все было, как обычно. Кто-то стал требовать какие-то записи, какие-то пленки. Словом, жизнь Лизы была на волоске. У нее даже не было возможности вылететь обратно – украли паспорт, деньги, личные вещи. Ее похищали, пугали и возвращали обратно. Как ей удалось связаться с братом, знаю только я. Именно я отслеживал их разговор по телефону. Это был крик отчаяния. Сейчас ее брат там. Ей все вернули. Скоро они будут в Союзе. Это уже из других источников. Можешь мне поверить.

– А что брат?

– Он из другого ведомства, из контрразведки, полагаю.

Андрей замолчал. Михаил был в шоке. Наконец Андрей снова заговорил.

– Они прилетают завтра рано утром. Ты можешь встретиться с ней на Фонтанке. Именно за этим я и пришел сюда. Я – тот самый извращенец, который подглядывает и подслушивает чужие тайны, – Андрей криво усмехнулся. – Ты славный мужик, Михаил. И знай: по-настоящему я люблю только двух человек – тебя и Лизу. Тебя я люблю недавно, как славного парня и настоящего друга. Откровенно говоря, у меня больше нет настоящих друзей. К тому же мне нравятся твои приколы. Опять же, любопытно узнать, чем закончится история с психами-двойниками. А вот Лизу я люблю уже много лет… Сильно и безнадежно. А живу с Мариной. Вероятно, это и есть то, что мне определено судьбой. О! Мариша! Она сделала мою жизнь в шоколаде. Все, что перед тобой сейчас есть, – это ее рук дело. До нее я был никто, плюгавый инженеришка с улицы. Можно сказать, она подобрала меня на помойке, где самое место русской интеллигенции. А сейчас я – двенадцатый отдел, суперспециалист. Обеспеченный и «упакованный» клерк. Это все ее связи. На это я и повелся. Но не жалею. Откровенно говоря, мне моя участь нравится. Все, хватит откровений! Прощай.

Он налил еще по одной рюмке, сказал: «На посошок», и друзья разом выпили «до дна». Они вышли в большую прихожую. Там их уже поджидали Юля и Марина. Андрей напоследок обнял Михаила, на ходу попрощался с девушками и выскочил из квартиры.

Все стояли посреди прихожей и молчали. Это длилось несколько минут.

– Михаил, скажи мне откровенно, – неестественно тихо начала Марина, – я красивая?

– Очень.

– Меня можно любить?

– Тебя нельзя не любить.

– Так почему же он живет со мной, а любит другую?

– Так бывает, когда человек любит сразу двоих. Главное, чтобы тайная, нереальная любовь не омрачала любовь настоящую. Иначе первая перестает быть тайной, а вторая реальной. Андрей любит тебя. Ты и есть его реальная любовь.

– Это неправда.

– Это правда. Просто дело в том, что наши чувства и желания – они напрямую связаны с образом жизни и с конкретной ситуацией. Изменилась жизнь. Изменилась ситуация. На них уже не воздействуешь. Это свершившийся факт.

– Факт чего?

– Марина, как это ни прискорбно, но где-то ты допустила ошибку. Ты коснулась того, на что было наложено вето. Нельзя взламывать печать не принадлежащего тебе пакета.

– Перед Лизой я ни в чем не виновата.

– Я не хочу обсуждать эту тему.

– Он не хочет, ты не хочешь. Тогда к чему эти пошлые намеки? Нашли на чем отыграться. На моих чувствах.

– Право на тайну и право на уважение – неприкосновенные и не обсуждаемые привилегии человека.

– С твоим появлением, Михаил, стало слишком много тайн и привилегий. Ты вторгся в чужое пространство со своим раздвоением личности.

– Марина, посуди сама, если я и Лиза, Михаил и Юля нашли друг друга – это ведь здорово. Ваша с Андреем любовь должна быть еще сильнее. Но этого не произошло. Почему? Потому что у тебя самой все не так.

– Интересно, что же у меня не так?

– Когда у тебя нет проблем, а у твоей подруги они есть, то ты можешь быть супер-супер-суперснисходительной, заботливой, самой лучшей, нужной и незаменимой. Ты можешь по-царски давать человеку возможность питать в глубине души какие-то надежды и боготворить тебя. Ведь тебе именно этого всегда хочется. Но стоит человеку избавиться от проблем, очиститься от всего проблемного хлама и засиять на весь мир своей любовью, то для тебя это – трагедия, которую трудно пережить и с которой невозможно смириться. Хорошо бы эти непереносимые вещи отразились только на мне, но ведь досталось еще и тому человеку, который доверял тебе, как самому себе.

– Я не предавала ее!

– Я не хочу обсуждать эту тему, вероятно, и Андрей тоже.

– Все! Хватит! И ты, и Андрей – вы оба достали меня до печенки своей моралью. Слишком много о ней говорите, но у вас самих ее нет! Все! Я устала… Уходи.

– Хорошо. Извини, Марина, за неприятные слова. Несмотря ни на что, я не хотел тебя обидеть. Прощай, Юля.

– Нет, подожди, мы еще не поговорили с тобой о том, что меня волнует.

– Юля, не слушай бред сумасшедшего. Пусть он уходит. Ты еще успеешь с ним наговориться.

– Но почему?