А положив трубку, добавил:

— Вот суки!..

Сел за компьютер и, собираясь работать, взъерошил волосы, прокашлялся, допил кофе.

Телефонный звонок. Бережковский рефлекторно взял трубку.

— Да.

Незнакомый женский голос осторожно сказал:

— Алло…

— Слушаю.

— Андрей Петрович?

— Да.

В трубке молчали.

— Слушаю. Говорите! — нетерпеливо сказал Бережковский. — Алло! Кто это?

Но трубка молчала, и он положил ее — почти бросил. Допил кофейную гущу и принялся стучать по клавиатуре компьютера.

Пронзительный звонок междугородней прервал его буквально через минуту.

— Алло! Это междугородняя! Вы чё трубку вешаете? С вами ж говорят! Не вешайте трубку!

Бережковский стоически промолчал. Но и трубка молчала.

— Алло! — сказал наконец Бережковский. — Алло, говорите!

Но трубка все равно молчала.

— Алло, междугородняя! — потребовал он.

— Это не междугородняя… — ответил грудной женский голос.

— А кто?

— Извините, Андрей Петрович, вы меня не знаете… — И снова пауза.

— Ну? — нетерпеливо сказал Бережковский. — Слушаю вас… Говорите!.. Говорите, а то я положу тру…

— Нет-нет! — испугался голос. — Только не кладите! Пожалуйста!

— Тогда говорите!

— А вы не бросите трубку?

— Ника, это ты? — осторожно спросил Бережковский.

— Нет, это не Ника. Ника — это ваша дочь. Вы посвятили ей свой роман «Яблоко раздора» и пьесу «Ошибки воспитания». Верно?

— Д-да… А кто это?!

— Мое имя вам ничего не скажет.

— Гм… Хорошо, а что вы хотите?

— Честно?

— Конечно, честно. — Бережковский начал раздражаться. — Говорите!

— Знаете, совсем честно я с вами еще не могу говорить, — вдруг признался голос. — Очень хочу, но не могу.

— Почему?

— Боюсь.

— Ну, тогда я не знаю…

— А вам и не нужно знать, Андрей Петрович! — поспешно, словно чувствуя его раздражение, сказал голос. — Я не собираюсь просить у вас ни денег, ни помощи. И вообще — ничего. Кроме голоса.

— Голоса? — удивился он. — В каком смысле? Голосовать за кого-то?

— Нет-нет! Что вы! Я имею в виду — просто послушать ваш голос.

— Послушать? Зачем?

— Знаете, я бы и этого не просила. Если бы…

— Если бы что?

— Хорошо. Я скажу. Только не пугайтесь. Это вас совершенно ни к чему не обяжет.

— Ну?

— Понимаете, я обожаю ваши книги. Можно сказать, я подсела на них. Давно, лет десять назад. Только, пожалуйста, не считайте меня сумасшедшей. Конечно, у вас полно фанаток! И какие-нибудь идиотки атакуют вас своими письмами, шлют свои фотографии и признания в любви. Правда?

— Ну-у… — польщенно сказал Бережковский. — В общем, бывает.

— Но я не из их числа, не бойтесь. Я бы вообще не стала вас беспокоить, если бы…

— Если бы что?

— Если бы не одно обстоятельство…

— Какое? Говорите. Ну говорите же!..

Но трубка молчала.

— Так, — сказал он. — Знаете что? Я не могу играть в эти игры, я занят. Считаю до трех. Или вы говорите, или я кладу трубку. Раз… Два…

— Хорошо, ладно! — сдался голос. — Только не надо считать, это безжалостно. Завтра… — И замолчал.

— Что завтра? — спросил Бережковский. — Что?!

— Завтра у меня операция. Онкология. Но вы не пугайтесь: врачи уверяют, что все обойдется. А я все равно боюсь. Понимаете, я очень боюсь! И я подумала: ну, имею я право передтакойоперацией услышать голос Бережковского? Как вы думаете, имею?

Он молчал.

— Андрей Петрович! Неужели не имею? Если вы скажете…

Бережковский сменил тон, спросил спокойно:

— Алло. Сколько вам лет?

— А что? Это важно?

— Да. И откуда вы звоните? Можете дать мне свой номер?

— Хотите меня проверить?

— Ну… Нет, я подумал: вам, наверное, это дорого — звонить по межгороду?

— А вам дешевле? — улыбнулся ее голос. — Но пожалуйста, запишите. Вы набираете восьмерку, потом наш код 349-22 и телефон 4-87-76.

Бережковский записал на перекидном календаре рядом с компьютером.

А она спросила:

— Вы что? Правда мне позвоните? Прямо сейчас?

— А это ваш домашний? Или вы в больнице?

— Я дома. В больницу я иду вечером, в восемь.

— Тогда… Тогда я позвоню часа через три. Я должен кое-что дописать, я обещал продюсеру…

— Ой, конечно! — тут же согласился голос. — Вам нужно работать. Я извиняюсь! Я дико извиняюсь! Но я вас услышала! Это для меня огромный подарок! Удачи вам!

— Подождите! — спохватился он. — 349 — какой это город?

Но трубка уже гудела гудками отбоя.

— Блин! — сказал Бережковский и положил трубку.

Попробовал работать, но работа не пошла, он отодвинул в сердцах клавиатуру и сказал вслух:

— Нет! Так невозможно работать!

И набрал телефонный номер.

— Алло! — ответил женский голос.

— Ирина, это опять Бережковский! Как там с моими деньгами?

— Да все висит компьютер, Андрей Петрович, — виновато ответила Ирина.

— Висит? Скорей бы он грохнулся!

— Я тоже так считаю. Но вы не беспокойтесь. Как только включится, я печатаю платежку и несу Добровольскому.

Бережковский удивился:

— А он еще не подписал?

— Я же говорю: компьютер завис, Андрей Пет…

— Понятно, пока! — невежливо перебил Бережковский и дал отбой. — Вот суки!

Тут телефон загудел прямо у него под рукой, он машинально снял трубку.

— Да?

— Андрей Петрович, наконец! — завопил голос Карояна. — Вы меня режете! Мне сцена нуж…

Но Бережковский выдернул из розетки вилку телефонного шнура.

— Да пошел ты!

Встал и, ероша волосы, заходил по кабинету.

Опять сел за компьютер, тупо уставился на экран.

И опять встал, открыл холодильник, достал почерневший банан, почистил его, надкусил и тут же с отвращением выбросил в мусорку. Тьфу!