И замер, накрытый огромной драконьей тенью…

***

Берге не стал ждать, когда дружинники одержат победу: в том, что рано или поздно это произойдет, он не сомневался, едва разгадав планы северян. Следовало отдать должное их командирам: те поработали мозгами на славу, отрезав противнику все пути к отступлению и ударив сразу по всем слабым местам.

Для начала отловили самых крупных ящеров, понимая, что их драконы- недоростки ничего не смогут противопоставить подобным исполинам. Взяли на самое простое — на еду, словно каких-то животных, не способных разглядеть за приманкой ловушку. Эти два соплеменника Берге, правда, и к кочевникам-то примкнули лишь из-за того, что те пообещали обеспечивать их едой. Им не было особого дела до людей, их интересовали только дети: Лойя, вбившая себе в голову, что влюблена в Берге и должна всюду за ним следовать, и ее чересчур упитанный младший братец, возомнивший себя великим воином и

рассчитывающий оставить след в драконьих сказаниях. Берге ни от кого из их семейства не видел пользы и на месте степняков гнал бы этих дармоедов взашей, но те, очевидно, решили, что чем больше на их стороне будет драконов, тем лучше. Такое мнение имело право на существование, но, как показала жизнь, было кардинально неверным. Все четверо неподготовленных ящера угодили в плен, почти не нанеся противнику урона и тем самым лишив кочевников преимущества на поле боя.

Между тем дружинники и дальше не совершали ошибок. Выманили еще нескольких драконов за горы, где преспокойненько упаковали их в сети, а сами потеряли лишь одного, да и то явно самого бесполезного, умудрившегося потащиться следом за Лойей прямо в руки степнякам. В последнюю секунду он, правда, увернулся от гарпуна, но тут уж Берге не смог остаться в стороне.

Догнал, поучил уму-разуму. Если бы сумел добраться до девчонки, которую пленник так старательно прятался, нашел бы способ развязать ему язык и вызнать все планы их армии. Но подоспевшие степняки отправили Берге с Лойей в бой, напомнив о драконьих обещаниях служить и подчиняться. Глупышка Лойя тут же кинулась на передовую. Она никогда не была в плену и не знала, сколько легко попасть в человеческую ловушку, особенно когда глаза горят, а сердце стучит в предчувствии близости неизведанного.

Берге же все это проходил, да еще и неоднократно. Во второй раз, правда, ему удалось вывернуться, но вот первые сто восемьдесят четыре дня плена Берге помнил, будто они были вчера. И ни один из них не собирался прощать.

Охотники продали его кузнецу, который решил, что драконье пламя ничуть не хуже обыкновенного, и использовал способность Берге извергать огонь для плавки металла. А когда у пленника заканчивались силы, прижигал ему живот раскаленной кочергой. У Берге до сих пор стояли перед глазами эти вздувшиеся рубцы средь светло-песочной чешуи. Их он тоже считал. И после того как вырвался на волю, принялся мстить за каждый.

Первым погиб кузнец. Берге убивал его медленно, неспешно, поджаривая собственным пламенем и с наслаждением слушая его крики. Только после такого очищения Берге позволил себе вернуться в Драконью долину. Однако, даже оказавшись среди родных, он не испытал удовлетворения. Душа по-прежнему требовала мести, и Берге не знал покоя, пока не вернулся в Хантесвил и не убил сына кузнеца — такого же светловолосого широкоплечего здоровяка, как и отец. Это позволило ему несколько недель чувствовать себя победителем. А потом жажда крови вернулась, и Берге пришлось искать новую жертву.

Когда их набралось с десяток — все похожие на того самого кузнеца, — Берге понял, что не обретет счастья, покуда не расплатиться за все свои шрамы. И начал охоту.

Однако с каждым разом одерживать верх над врагом становилось все сложнее. To ему попадались хорошо обученные воины, то на помощь жертве спешили друзья, а однажды Берге и вовсе сам угодил в ловушку. В те минуты им владел не столько страх опять стать чьим-то рабом, сколько ярость от того, что он не закончил свое дело. И Берге принес новую жертву, не думая ни о том, каково девчонке будет в плену, ни о том, что подруга детства никак не заслуживала такого предательства. Ради своей цели Берге был готов на все.

Когда боги лишили драконов огня, Берге пришлось придумать новый способ убивать врагов. Обернувшись человеком — а в этом облике в нем почти невозможно было обнаружить драконьи отметины — он ходил по городам, подбирал похожих на бывшего хозяина мужчин, выманивал их за крепостные стены и уже там разбирался без всякой жалости.

Дело, однако, двигалось слишком медленно, а когда люди тоже объявили на него охоту, и вовсе застопорилось. Берге мог бы, конечно, расправляться со случайными жертвами, но он считал себя мстителем, а не преступником и потому продолжал упорствовать, путешествуя по миру и выискивая исключительно светловолосых здоровяков.

Среди кочевников таких не оказалось — те были сплошь смуглыми и низкорослыми, — но их намерения напасть на северные города совпадали с желанием Берге добраться до местных богатырей и покрыть еще несколько шрамов боевой славой.

Ради этого стоило подождать и вытерпеть соседство степняков, а также других их помощников. А уж когда Берге узнал о наступлении северян, и вовсе счел это подарком судьбы. Он рассчитывал во время боя парить над сражающимися, разыскивая подходящих дружинников, а потом выхватывать их из толпы и, хорошенько помучив в воздухе, сбрасывать с огромной высоты на землю.

Однако он не учел, что с армией могут прийти охотники, в чьи сети он уж точно не желал попадать. Поэтому решил повременить, дав возможность обеим сторонам хорошенько потрепать друг друга, и уж потом заняться своим делом. Однако неожиданное превосходство северян спутало ему планы, вынудив придумывать новый.

И Берге не оплошал.

Найти место, где противники спрятали родителей Лойи, оказалось проще простого. С воздуха Берге, однако, нападать не стал, предполагая, что охотники, стерегущие этих двоих, готовы к встрече вражеских драконов. Поэтому он принял человеческий облик, переоделся в форму одного из убитых дружинников и в таком виде сумел обвести вокруг пальца охранников, принявших его, как родного. Они все спрашивали, что происходит на поле боя, а Берге только отговаривался, ища глазами охотничье оружие.

Когда он его обнаружил, людям пришел конец. Берге в мгновение ока обернулся драконом и уничтожил неприятелей вместе с их приспособлениями для отлова себе подобных. Потом разворотил клетку, в которой были заключены родители Лойи, и содрал с них усыпительные сети.

Чтобы заставить этих увальней проснуться, пришлось потрудиться. Берге и тряс их, и рычал так, что горы ходили ходуном, и забрасывал снежными комьями с ближайших горных вершин, но, пока не закончилось действие снотворного, ящеры так и не пошевелились.

Зато потом, расчухавшись после двухдневной голодовки и узнав, что обоих их дитятей убили беспощадные северяне, ринулись на их армию, круша и сметая все на своем пути и даже не попытавшись выяснить, правду ли им сказал Берге.

Тупицы, что с них взять?

Берге краем глаза видел, как армелонские драконы из последних сил пытались отвести беду, но что они могли — два полудохлых ящера и совсем мальчишка в придачу — против обезумевших в своей мести исполинов?