Лиззи виновато отвела глаза, поэтому Эми все поняла без слов и сказала:

– Значит, она не выйдет за эрцгерцога. Они с Робертом снова вместе?

– Эми, люди говорят об их браке как о решенном деле. Родственница Алисы бывает при дворе. Она просто уверена, что это вопрос времени. Тебе стоит хорошенько обдумать, что ты будешь делать, когда он принудит тебя к разводу.

Эми молчала. Лиззи Оддингселл тоже не решалась заговорить с нею.

– Я хочу поговорить с отцом Уилсоном, – наконец сказала леди Дадли.

– Прекрасная мысль! – обрадовалась Лиззи, надеясь, что святой отец хотя бы частично снимет с нее моральную заботу об Эми. – Послать за ним?

– Не надо. Я сама пойду в церковь, – решила Эми. – Завтра утром я с ним увижусь.

Задворки сада Хайдов граничили с церковным кладбищем. Эми было приятно пройтись, глядя на цветущие желтые нарциссы. Вскоре она достигла знакомой калитки, вошла внутрь и направилась к церкви.

Отец Уилсон стоял на коленях перед алтарем. Услышав скрип открываемой двери, он поспешно встал, пошел навстречу и с трудом узнал Эми.

– Леди Дадли?

– Святой отец, мне нужно исповедоваться в своих грехах и спросить у вас совета.

– Священнику теперь не разрешается выслушивать исповеди прихожан. Им велено обращаться непосредственно к Богу.

Эми рассеянно огляделась. Прекрасные витражи, так дорого стоившие приходу, были заменены обычными стеклами. Исчезла и перегородка.

– Что тут у вас случилось? – прошептала она.

– Как видишь, у нас забрали витражи, свечи, чашу и перегородку.

– Можно ли нам поговорить здесь? – спросила Эми, указывая на скамью.

– Бог услышит нас везде. Преклоним колени и попросим Его о помощи.

Отец Уилсон опустил голову на руки и истово молился о том, чтобы найти слова утешения для этой несчастной женщины. Задача невыполнимая, учитывая слухи о событиях при дворе, достигавшие ушей священника. Он прекрасно понимал, что ему нечем успокоить покинутую жену сэра Роберта. Но Господь милостив и, быть может, подскажет ему нужные фразы.

Эми молилась рядом.

Через какое-то время она подняла голову, поглядела на священника сквозь сомкнутые пальцы и сказала:

– Мой муж сэр Роберт вознамерился жениться на королеве. Мне он сказал, что таково ее желание. Еще он заявил, что во власти Елизаветы развести нас, поскольку сейчас она главенствует над английской церковью точно так же, как Папа Римский над католиками.

Священник кивнул и спросил:

– А что ты ответила мужу, дитя мое?

– Я согрешила, позволила себе ревность и гнев, наговорила ему злых и обидных слов. – Эми вздохнула. – У нас чуть до драки не дошло. Я раскаиваюсь в том, что говорила и как тогда себя вела.

– Да простит тебе Господь эти прегрешения, – мягко ответил священник. – Уверен, ты испытывала величайшие душевные муки.

Эми отняла руки от лица, мрачно поглядела на отца Уилсона и заявила:

– Я и по сей день их терплю. Думаю, они сведут меня в могилу. Я постоянно молю Бога избавить меня от них и взять к себе.

– Господь сам определяет, когда призвать каждого из нас.

– Я готова умереть хоть сейчас, – призналась Эми. – Святой отец, поверьте, каждый день для меня – лишь продолжение страданий. Вечером я закрываю глаза в надежде, что ночью умру, но наступает утро, и я вижу, что Бог не ответил на мои молитвы. Меня ждет очередной пустой и никчемный день.

– Дочь моя, призывать смерть – грех. Ты должна выбросить все эти мысли из головы, – твердым голосом ответил ей отец Уилсон.

Эми вдруг подарила ему свою прежнюю улыбку и заявила:

– Святой отец, эти мысли – мое единственное утешение.

Он вновь понял, что ничего не сможет посоветовать леди Дадли, и спрятался за знакомыми словами:

– Бог должен быть твоим утешением и пристанищем.

Эми кивнула, но отец Уилсон чувствовал, что традиционные поучения ее не убедили.

– Должна ли я согласиться на развод? – спросила она. – Тогда сэр Роберт станет свободным мужчиной. Он сможет жениться на королеве, слухи и сплетни прекратятся, люди успокоятся и начисто забудут обо мне.

– Нет, – решительно ответил священник.

Это слово само вырвалось из него. То, что задумали сэр Роберт и королева, выглядело как святотатство, хула на истинную церковь, которой он и по сей день служил втайне.

– Вас с сэром Робертом соединил Господь. Только Он вправе вас развести. Никакому человеку этого не дано, что бы ни говорил тебе супруг. Нравится ему или нет, он остается твоим мужем. Да и она… пусть королева, у нее нет власти Папы.

– Так я, значит, должна жить в вечных муках, продолжать считать Роберта своим мужем, но обходиться без его любви?

– Да, – почти сразу ответил отец Уилсон.

– Даже если я не увижу от него ничего, кроме злобы и ненависти?

– Да.

– Святой отец, но ведь она – королева Англии. Какой мести мне ждать от нее?

– Не думай об этом. Бог защитит и охранит тебя, – сказал отец Уилсон, весьма сомневаясь в том, что так оно и будет.

Королева послала за Сесилом. Он вошел в ее покои, увидел Кэт Эшли, сидевшую у окна, сэра Роберта за письменным столом и нескольких фрейлин возле камина.

Уильям учтиво поклонился им всем, затем подошел к королеве и спросил, предчувствуя неприятный разговор:

– Вы меня звали, ваше величество?

– Да, Сесил. Я приняла решение. Я хочу, чтобы ты занялся подготовкой мирного договора с французами, – выпалила она.

Уильям мельком взглянул на сэра Роберта. Тот устало улыбнулся, но ничего не сказал.

– Французский посол говорил мне, что они отправляют к нам своего человека для переговоров о мире, – продолжала королева. – Хочу, чтобы ты встретился с мсье Ранданом и нашел… подыскал бы слова для пунктов договора. Ты же знаешь, как много зависит от того, в каких выражениях составлен документ.

– Ваше величество!..

– Нас не хватит на затяжную войну в Шотландии. Тамошние лорды никогда не умели долго воевать. А Лейтский замок практически неприступен.

– Ваше величество!..

– Наша единственная надежда – смерть Марии де Гиз. Она вроде бы слаба здоровьем, но не настолько, чтобы умереть завтра. Между прочим, то же самое говорят и обо мне! Французы утверждают, что эта война подтачивает мое здоровье. Видит Бог, они правы!

В голосе Елизаветы послышались истеричные нотки, хорошо знакомые Сесилу. Он отошел от стола.

– Призрак, мы должны заключить мирный договор. Война для нас – излишняя роскошь, а поражение еще более непозволительно, – умоляюще произнесла королева.