– Знаю…

– Нет. – Резким движением она рубанула воздух. – Не так все было. Я хочу сказать… он старался думать, что ты ему не нужен. Ему требовалось думать, что он тебя использует. Вихтих лгал себе самому еще больше, чем кому-либо другому. Ты был ему нужен. И твои наставления. Твои советы. – Она тихо выругалась и сплюнула в пепел. – Твое одобрение.

«Теперь я еще одного друга потеряла из-за бессмысленной жестокости?»

– Нет, – сказал он. – Ты не права. Вихтих – лживый, манипулирующий окружающими, эгоистичный ублюдок.

– Был, – сердито поправила Штелен.

– Ты видела, как он обращался с мальчиком. Думаю, что Вихтих зашел слишком далеко и его болтовня оказалась не такой убедительной и впечатляющей, как ему самому казалось. Морген видел его насквозь. За это и убил.

– Он был просто мальчишка, – прошептала она, и Бедект не мог точно сказать, о ком именно.

Штелен присела, крепко обхватив себя скрещенными на груди руками, и начала медленно покачиваться. Запричитала высоким голосом.

– Мы догоним его, – сказал Бедект.

– Догоним, – согласилась она.

Он не знал, что они будут делать, когда нагонят его, но, пока мальчишки нет, и планировать нечего.

– Куда он пошел? – спросил Бедект.

Она указала на восток, в сторону Найдриха.

Бедект открыл рот, собираясь что-то сказать, и тут вспомнил, как Морген говорил, что в конце концов они отправятся на восток. Когда он это говорил? Еще тогда, в гостинице, где вернул Вихтиха назад из Послесмертия? Бедекту было жаль, что он не может вспомнить побольше из того, что тогда говорилось, – мучившее его в тот момент похмелье практически все стерло из памяти.

– А ты уже осмотрела его вещи? – спросил Бедект.

Штелен бросила на него презрительный взгляд.

– Много у него было монет?

Она сплюнула в размокший пепел костра.

– Нет, этот кретин помер нищим.

Конечно же, она врет, ей же просто от этого не удержаться. Ему было все равно.

Бедект вспомнил прошедшую ночь. «Еще один план пошел к чертям».

– Хорошо, – сказал он. – Поедем на восток.

* * *

Вихтих судорожным движением сел и схватился за живот. Нет, он ничего не чувствует. Никакого жалящего огня. Никакой ледяной стали. Лишь далекие воспоминания о боли.

«Какой жуткий сон», – подумал он, скидывая с себя спальный мешок, и встал. Костер давно погас, от него осталась лишь сырая зола. Моргена, Бедекта и Штелен нигде не было видно, как и их сумок и вещей.

– Они бросили меня здесь! И лошадь мою забрали, тьфу ты.

Нет. Что-то тут было не так. Он стоял и смотрел на восток. На восток. Ему следовало двигаться на восток.

– Почему на восток? – спросил он серое небо. – Мы же ехали на запад, в сторону Фольген Зини в Райхвайте. – И тогда он вспомнил, как спрашивал Моргена, доберутся ли они до Фольген Зини, и как он смог прочесть ответ на лице мальчика. – Ну ладно. Мы все равно никогда бы туда не добрались. Так что… Пойду на восток.

Вихтих наклонился, чтобы уложить вещи и спальный мешок, и остановился, увидев кровавое пятно. Внутри у него все сжалось. Он посмотрел на серое небо. Глянул на кривые, седые деревья. Нет жизни. Нет настоящих цветов. Все кажется серым, выцветшим.

«Только истинный художник, – сказал он себе, – способен заметить разницу».

Теперь проще, потому что он здесь уже был.

– Я умер, – без эмоций произнес он. – Опять умер.

Всегда говорят, что нужно умереть в сапогах. То, что похоронят вместе с тобой или что было на тебе, когда ты умер, останется у тебя и в Послесмертии.

Со времени своей последней смерти он завел привычку ложиться спать в сапогах. На этот раз он подготовился. В каждом сапоге он припрятал золото, а спать ложился, не снимая мечей.

Вихтих стянул сапоги и пошарил внутри. Пусто. Он тупо глядел внутрь. Ничего не осталось, лишь смердит запахом ног.

– Ох ты, Штелен, чертова дрянь. – Она его ограбила.

Но когда?

«А какая разница?»

И верно, никакой. Как бы то ни было, в последний раз, когда он сюда попал, ему, кажется, и не требовались деньги.

Вихтих посмотрел на восток, понимая теперь, зачем ему нужно идти туда.

– Как же быстро я здесь оказался, сразу после того раза. – Он думал, что он вернется позднее. Ему представлялось, гораздо позднее. – Но мне еще не конец! – крикнул он, обращаясь к небу на востоке. – Мальчишка-бог, наверное, думает, что покончил со мной, но я не покончил с ним!

– Эй ты, засранец.

Вихтих потрясенно обернулся. Позади него стояла достаточно внушительная толпа, наблюдавшая за ним и слушавшая его речи. Будь он не настолько уверен, что выглядит великолепно, ему захотелось бы изобразить на лице смущение.

Вперед вышел покрытый шрамами мужчина, покрутил мускулистыми плечами и свирепо глянул на Вихтиха. Он казался знакомым.

– А, – сказал Вихтих. – Фольк Уршлюс, мы снова встретились.

– А тебя пришлось дожидаться даже меньше, чем в прошлый раз, – проворчал покрытый шрамами боец. – И ты все еще считаешь себя великим?

– Конечно. – Вихтих улыбнулся толпе тех, кого он убил за все эти годы. От одних он отводил взгляд, другим с нахальным видом кивал. – Мы идем на восток, чтобы там дождаться смерти и Вознесения нового бога. – Он чувствовал, что ему нужно отправляться в путь, такое неумолимое напряжение, как бывает, когда нырнул слишком глубоко и от давления больно ушам. – Нам не придется долго ждать. – Он рассмеялся, глядя на их сомневающиеся лица. – Это не конец Вихтиха Люгнера, величайшего в мире фехтовальщика. О нет, – сказал он, погрозив толпе пальцем. – Это лишь начало, еще один шаг на пути к величию. Это судьба! – Вихтих наблюдал за тем, как они наблюдают за ним. Их лица все еще выражали сомнение. – Этот парень, который скоро станет богом, в долгу передо мной!

Фольк усмехнулся, но у него не хватало сообразительности, чтобы на лице его отобразилось любопытство.

– Почему он перед тобой в долгу?

– На то есть две причины, мой мертвый товарищ. Во-первых, я помог ему сформироваться. Я сделал его таким, каков этот мальчик сегодня.

– И? – спросил Фольк.

– Маленький ублюдок убил меня.

Фольк хрюкнул.

– Повезло.

Вихтих взял свои мечи – хорошо хоть их Штелен не унесла – и пошел на восток. Фольк потрусил вслед, нагнал его и зашагал рядом.

– По крайней мере на этот раз ты взял с собой собственные мечи, – пробормотал покрытый шрамами воин, поглаживая рукоятку клинка, висевшего у его бедра. – Чертовски сложно было раздобыть вот этот, после того как ты забрал у меня последнее оружие и исчез.