litbaza книги онлайнСовременная прозаНежные щечки - Нацуо Кирино

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 105 106 107 108 109 110 111 112 113 ... 119
Перейти на страницу:

Как-то холодным октябрьским вечером в бар заявилась Сатико. Из-под толстенного пуховика выглядывал трикотажный спортивный костюм, видимо служивший заодно и пижамой. Увидев за стойкой Касуми, Сатико вскрикнула:

— Ой, неужто Касуми!

Она приветливо улыбнулась матери, которая разливала пиво первым посетителям.

— Мамуля, мне как всегда, пожалуйста!

Сатико, видимо, была поклонницей коктейлей. Мать попросила Касуми приготовить для нее разбавленное минералкой сакэ. Касуми молча поставила перед Сатико стакан.

— Извини, ладно? — попросила прощения Сатико. — Я врать не собиралась, а потом подумала, что за черт, чего это ей вздумалось вернуться, вот и ляпнула.

— Я не вернулась.

Мать, делая вид, что ее это не касается, оживленно обсуждала с одним из завсегдатаев скачки.

— Говоришь, что не вернулась, а сама-то здесь, — недовольно выпятив губу, сказала Сатико.

— Не знаю, сколько еще пробуду.

С наслаждением осушив стакан, Сатико тут же заказала второй. Касуми поставила перед ней тарелочку с закуской — отваренными овощами.

— Это ты приготовила?

— Да.

— Вижу, ты быстро тут освоилась.

Так оно и было. Касуми горько усмехнулась. Сатико, краем глаза заметив ее усмешку, напомнила:

— А что, сакэ с газировкой еще не готово?

Мать взглядом дала понять, чтобы Касуми посильнее разбавила сакэ. Видимо, пьяная Сатико буянила.

— У меня было такое чувство, что ты меня бросила. Я тебя за это так и не смогла простить. — Достав из заднего кармана пачку «Севен-старз», Сатико закурила. — Ну тогда еще, той весной, когда мы школу окончили. Я вещи-то твои согласилась отнести, но больше так, чтобы посмотреть, решишься ли ты на самом деле. Глядь, а ты и вправду в один день исчезла. Отец твой прибегал, кричал очень. Так ведь оно все и было, правда?

Мать, у которой Сатико требовала подтверждения своим словам, посмотрела на нее и сказала:

— Сатико-тян, я уж этого всего и не помню.

— Это почему же? Она, видите ли, в Токио уехала, свободу получила, крутая такая стала, а меня тут оставила. Мне еще и от отца твоего попало — сказал, что это я во всем виновата. Так что мне больше всех досталось. Вот я и разозлилась.

— Извини, что так получилось, — попросила прощения Касуми, но было видно, что в намерения Сатико не входит ее прощать.

— Вот ты сама уже мать, так неужели не понимаешь, как мать может ждать. Твоя мать — великая женщина. Как она на тебя обижена была, а все равно приняла обратно. Опять небось от чего-нибудь убегаешь?

Ее прервал терпеливо слушающий до этого момента Комура:

— Тебе-то хорошо, Сатико-тян, ты можешь к выпивке убежать.

— Точно, — раздраженно поддакнула Сатико. — Мне очень хорошо. Потому что каждый вечер могу приложиться к бутылке.

— Каждый вечер? Да у тебя уже днем лицо красное. Мужу за тебя аж неловко.

— Что? Не выводи меня из себя!

Похоже, между Комурой и Сатико назревала ссора.

— Касуми, сходи в магазин, купи луку зеленого, — пришла на помощь мать.

Касуми накинула материнское пальто, висевшее у входа, и вышла на улицу. В кармане лежал желтый кошелек. Из соседнего бара лился свет, и Касуми заглянула в кошелек. Внутри лежали три бумажки по тысяче иен. Она стояла и смотрела на них, ей было грустно. Ее мать жила на этой земле, безропотно перенося все тяжести. Касуми захотелось стряхнуть это бремя со своей души. Она быстрым шагом направилась к ярко освещенному круглосуточному магазину. Ей ни о чем не хотелось думать. В магазине она торопливо схватила лук и пошла в сторону моря. Ступая по песку, Касуми подошла к морю вплотную — так они и стояли друг против друга. Был штиль, но в установившейся тишине со дна моря доносился приглушенный зловещий рокот. Отшатнувшись, Касуми оглянулась на равнину, простирающуюся за ее спиной. Ветра не было. Касуми захотелось снова ощутить тот давящий с обеих сторон страх, который она испытала в ту ночь, когда убегала из дома. Ей казалось, что тогда она сможет раствориться в этой земле.

С луком, зажатым в руках, она открыла дверь бара. Подвыпившая Сатико приставала к одному из посетителей. Мать сделала Касуми знак глазами, чтобы она шла наверх. Касуми положила пакет и шмыгнула на второй этаж.

— Рано сегодня.

Уцуми как раз заканчивал мерить температуру. В изголовье у него горел свет, телевизор был выключен.

— Сатико пришла.

— Так она тут завсегдатай, — с отвращением в голосе произнес Уцуми.

— Температура есть?

Еще до того, как он успел что-то ответить, она взяла градусник и посмотрела на него. Было тридцать восемь с небольшим. Видимо, Уцуми уже свыкся с постоянно повышенной температурой. Выглядел он сравнительно спокойным. Уцуми смотрел на нее тихим взглядом. Когда они только познакомились, Уцуми напоминал ей какое-то нетерпеливое животное: вечно не в духе, вечно дерзкий, тяжелый взгляд. Сейчас глаза у него были другими. Уцуми ослаб и в конечном итоге смирился с реальностью, подумала Касуми. Принятие действительности было для нее проявлением слабости. Касуми ужасно хотелось вернуть того, прежнего Уцуми.

— Что-то случилось?

— Ничего, — покачала головой Касуми и забралась к Уцуми под одеяло.

Под одеялом было лишь немного теплее. Касуми почувствовала тревогу: она привыкла к тому, что ей всегда было жарко, когда они спали под одним одеялом. Касуми дотронулась до него. «Холодные», — недовольно пробурчал Уцуми. Касуми начала оправдываться, мол, только что с улицы. Она не стала говорить ему, что в последнее время у него самого руки и ноги всегда холодные. Касуми скинула с себя одежду и, прижавшись лицом к впалой груди Уцуми, прошептала: «Обними меня». С трудом двигая руками, Уцуми медленно заключил ее в объятия.

— Я так не хочу! — капризно произнесла Касуми. — Мужчина ты или нет! Обними меня крепче.

— Не могу.

— Мне так не нравится. Обними крепче. Я тебя хочу. Хочу хотя бы раз, прежде чем ты умрешь, заняться с тобой сексом.

— Ничего не выйдет.

— Прекрати. Поэтому ты и умираешь.

Уцуми прикоснулся тонкими пальцами к ее груди. Касуми зажала его руку в своей и стала ласкать себя. В ней закипало возбуждение, которого она больше не могла сдерживать. Уцуми тяжело и часто дышал. Сознание ее будто раскололось пополам, одна Касуми била тревогу — выдержит ли сердце, другая испытывала жгучее желание его мучить.

— Поласкай меня!

Она терпеливо ждала, пока он ласкал ее тело, потом поднесла свои груди к его губам. Он впился ими в ее соски. Из-за жара во рту у него было горячо. Слюны не было, и оттого соски у нее пощипывало, как от ожогов.

1 ... 105 106 107 108 109 110 111 112 113 ... 119
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?