– Да где вы, черт возьми! – Файл закончился гневным Тайкиным выкриком.

1

Картофельные поля – узкие и не совсем ровные грядки – тянулись от леса до самой каменистой гряды, через которую провел темный проход. На них зеленели невысокие кустики, а рыхлая черная земля казалась довольной и сытой, будто страшно гордилась тем, что произвела на свет столько зеленой поросли.

Чуть дальше равнина мягко поднималась, словно край неровной миски, и подступала к еще одному отвесному скальному гребню, напоминавшему разлегшегося фрика. Стоящая чуть отдельно плоская скала так сильно походила на голову белой зверюги, что Таис махнула рукой и проговорила:

– Скалы фриков – вот как их надо было назвать. Что скажешь, Федь?

– Как вы называете этот хребет? – уточнил Федор у Григория. – Никак. Просто скалы. За ними находился военный городок, в котором повстанцы держали оборону, и скалы хорошо защищали от роботов. С них мы покрывали равнину шквальным огнем, и тут ничего не росло, земля была черная. А сейчас поднимается лес и зеленеет картошка. Это так странно… – Григорий оглянулся, поднял голову и втянул в себя воздух, словно пытался убедиться, что картофельная равнина ему не снится.

В этот момент морщины на его лбу разгладились, глаза стали совсем ясными и светлыми, и Таис подумала, что на самом деле Григорий еще совсем молодой. Наверное. Интересно, он помнит, сколько ему лет?

Федька решительно зашагал к скалам и городу за ними, игнорируя все эти сантименты, и пришлось его догонять. А неугомонный Вар и вовсе подпрыгивал впереди, вертел во все стороны головой и что-то там гикал сам себе. Он в этих местах бывал постоянно, потому ничему не удивлялся, лишь радовался большой и длинной прогулке вместе с людьми.

Таис хмыкнула, подумав, что ведь роботы на самом деле не могут радоваться, и сказала Григорию:

– Ну, пошли вперед, что ли?

– Пошли, – согласно кивнул он и улыбнулся.

Молли как-то странно подняла голову, сощурила милые глазки и спросила, глядя на Григория:

– Ты стал странным. Что-то случилось с твоим чипом в голове, да?

Таис удивленно уставилась на девочку-робота, словно видела ее впервые. Что еще пришло в электронную голову этой малявки?

– Тебя это не касается, поняла? – Грубость в ее голосе прозвучала злым накалом.

А с другой стороны, чего эта пигалица лезет? Зачем вообще увязалась?

Григорий не ответил ничего. Он не слишком придавал значение искусственному ребенку. Пошли вперед, догоняя Вара и Федора, и огромная черная башня надвинулась, приблизилась, и ее угрожающий обломок совсем скоро навис почти над головой.

Не так-то легко оказалось преодолеть так называемые «Скалы фриков». Они действительно были неприступными, и пришлось обходить их там, где плоский валун, лежащий слегка в стороне, поразительно напоминал звериную голову. Время и ветры вымели песок и землю в тех местах, и узкие длинные проходы позволяли продвигаться по одному, удивляя высотой и строгостью отвесных склонов.

– В мое время тут не было проходов, – заметил Григорий.

– Все меняется, – буркнула Таис в ответ.

Федька лишь оглянулся и ничего не сказал. Он торопился, так же как и Вар.

Да и времени оставалось не так много, солнце поднялось над самой головой – маленькое, далекое и не очень-то согревающее. Ветры в здешних местах не дули с такой силой, как на Могильнике: две скальные гряды все-таки их задерживали, и на равнине было тепло.

Но в тени скал Таис начал пробирать озноб. А когда наконец вышли к огромной бетонной площадке, тянувшейся вперед на сотни метров, и вовсе стало зябко. Ветер тут гулял с размахом – резкий и бесшабашный.

Черный потрескавшийся бетон под ногами напоминал почему-то плитку шоколада. Возможно, когда-то он был красивым – кое-где можно было рассмотреть уцелевшие линии цветных узоров, но сейчас это была выжженная пустошь.

– Посадочная площадка, – проговорил Григорий, и лицо его потемнело. – Я не видел эти места. Вот, значит, что они сделали…

Он прошел вперед, после присел и провел рукой по черным плитам.

– Здесь, на этой площадке, стоял и мой корабль. Небольшой, максимум мощности для выхода на орбиту. Я называл его «Сириусом». Когда меня захватили, он еще оставался на этой площадке. Когда меня захватили…

Последнюю фразу он произнес медленно и тяжело, словно пытаясь вновь и вновь осознать, что несколько лет просто выпали из его жизни, вывалились, были украдены, и он не в силах это исправить. А Земля за эти несколько лет настолько изменилась, что узнать ее стало просто невозможно.

Таис стало жаль его, она взяла ладонь Григория – тяжелую и шершавую, – слегка сжала и мягко протянула:

– Пойдем. Нам надо идти. Это тяжело, я понимаю. Нам всем тяжело. Здесь ведь были твои друзья, я правильно поняла?

– Здесь была моя команда. Те, кто со мной участвовал в разработках программ взлома, и те, кто летал со мной на «Сириусе». Здесь была вся моя жизнь.

Таис не знала, что ответить ему, лишь еще раз сжала ладонь.

– Ты уверен, что в башне что-то сохранилось? – крикнул вдруг, оглянувшись, Федор. – Мы не напрасно сюда пришли?

– Сейчас проверим, – ответил Григорий.

– Роботы, судя по всему, вычистили тут все и свезли в Могильник, – снова сказал Федор. – Ничего не осталось. Никаких кораблей, никаких останков людей. Все чисто. Вар, ты знаешь что-нибудь?

– Что тут знать? – Вар пожал плечами. – Конечно, они все вывезли и утилизируют теперь на Могильнике. Вы же сами видели. Григорий тоже видел, просто тогда он был с чипом и не придавал этому значения. Они стали расчищать остров с этого края, но еще не успели снести остатки зданий. Вон Черный нож до сих пор торчит.

Григорий ничего не ответил. Зашагал вперед с удвоенной силой, и Таис отпустила его руку и прибавила шаг.

Бетонная площадь тянулась огромной полосой, и пришлось попотеть, прежде чем добрались до разрушенных невысоких полукруглых зданий, которые, судя по всему, были когда-то ангарами. В них и рядом с ними не уцелело ничего – виднелись только черные стены да остатки полукруглых крыш. Ни одной обгорелой железячки, ни одного поломанного робота – все было убрано.

За ангарами не осталось даже бетонных плит, лишь взрыхленная, вспоротая земля и собранный в огромные кучи мусор. Пришлось пробираться по влажным прилипчивым земляным комьям. Вар, который вообще был бойким и неутомимым, залез на самый верх одной из куч, где арматура торчала прямо из выломанных кусков бетона и обломков плит, и запрыгал по ней. И что только его так веселит? Или программы дали сбой, и он перестал улавливать настроение хозяев? Потому что ни Федор, ни Григорий, ни тем более уставшая Таис не видели повода для радости.