Бывшему рилиндару стоило нечеловеческих усилий пройти мимо северянина и не закричать: «Ату его!» — не броситься, не повалить на землю и не кромсать ихинцей до тех пор, пока на мостовой не останется месиво из плоти и костей.

Не доходя до угла, Джэйфф осторожно обернулся, делая вид, будто поправляет воротничок.

Северянин уверенно вошел в дом номер семь, открыв дверь своим ключом.

«Шиларджи! Ты видишь? Это — господин Фэлтс! — мысленно вопрошал Джэйфф у темнеющего неба. — Где, псы тебя раздери, ты его откопала, Элайн эрн Дагэйн? На каком погосте?»

Но ехать в «Черный Лебедь», распугивать тамошнее общество, хватая леди Конри за высокий шиньон и учиняя допрос с пристрастием, Джэйфф не собирался. Некогда. Сначала — северянин, потом — все остальное. Зря, что ли, его шантийские егеря бросали все дела, если речь шла о нападении северян?

Вот когда стоило пожалеть о беззаконных временах. Это пятьсот лет назад можно было просто ворваться в дом и прирезать вражину, не рискуя ничем, кроме мести родичей. В нынешней Индаре бандитская вольница неизбежно разобьется, как волна о волнорез, о полицейскую стражу. Ци-ви-ли-за-ция на дворе! Соседи, услышав крики, не попрячутся за высокими заборами, а позовут защитника закона, и начнется. Идберранские приключения пошли Джэйффу впрок, а угроза кончить дни свои на ложе главоусекательной машины его по-настоящему устрашила.

К счастью, смеркалось быстро. Пока бывший рилиндар обошел еще раз квартал, стало совсем темно, а газовые фонари не столько свет давали, сколько бешеную пляску теней, в которых при необходимости спряталась бы целая рота егерей.

Окно на втором этаже светилось, мелькал темный мужской силуэт — это незваный северный гость готовился отойти ко сну.

«Спи, баю-бай, — нашептывал Джэйфф, внимательно наблюдая за этими манипуляциями со стороны заднего двора. — Засыпай, Фэлтс, пусть тебе приснится сладкий сон. Если такому существу, как ты, вообще что-то снится».

Несколько раз северянин подходил к окну и вглядывался в чернильную темноту. Боялся. И правильно делал, между прочим. Стоящий в круге яркого света — беззащитен, ибо не знает, кто таится в окружающей его со всех сторон тьме. Что, если там притаился хищник? И пока ты чешешь сытое пузо, на твою шею уже нацелились острые когти.

Джэйфф даже глаза прищурил, опасаясь, что жилец госпожи Кэсс увидит яростное сверкание на дне зрачков, но не сомневался — северянин нутром чует угрозу. Они все такие — остроглазые, сторожкие, напряженные. Видимо, тончайшая паутинка духа, который поддерживает в этих созданиях жизнь, столь хрупка, что требует неослабного внимания и бдительности.

Шубу и сюртук, а также шляпу и трость Элир снял и сложил под навесом, где хозяйка дома хранила запас дров. Надо же будет потом как-то добраться в «Черный Лебедь», не привлекая особого внимания к своей персоне, верно? Поразмыслив немного, Джэйфф отправил в схрон атласный жилет. Жалко его, красивый жилет.

Нет, он не собирался лезть по стене на второй этаж. Во-первых, огнестрельное ранение, полученное после ограбления банка от несостоявшихся подельников, сковывало, во-вторых, несолидно как-то, а в-третьих, есть же еще черный ход — дверь, ведущая прямиком на задний двор и запирающаяся на примитивный замок. Надо лишь дождаться, когда госпожа Кэсс удалится в опочивальню.

Да, да, полюбуется в зеркало на свои роскошные покатые плечи, вытащит из-под кружевного чепца золотисто-русый локон, накрутит его на пальчик, надует губки, бросит полный грусти и обиды взгляд на потолок, спрячет локон, измерит растопыренными пальцами талию, горделиво хмыкнет… О Шиларджи! Расстегнет ночную кофточку на груди, потом застегнет и снова расстегнет. И наконец-то задует свечу и нырнет под одеяло! Женщины! Они кого угодно доведут до зубовного скрежета своими ужимками перед зеркалом! Особенно мужчину, прячущегося под окном, чью тонкую рубашку насквозь продувает холодный ноябрьский ветер.

Для пущей уверенности в том, что хозяйка заснула, Джэйфф подождал еще немного, а потом занялся замком. Ничего сложного, главное, сделать все как можно тише. У северянина слух, что у твоей совы. Петли смазаны — это хорошо. А вот половицы, наоборот, скрипучие! Захрустели, кажется, на всю улицу. От резкого звука Джэйфф присел и весь сжался, точно крыса, ненароком сбросившая с полки крынку с маслом. И очень своевременно. Очень-очень! Кабы не присел наш шуриа, то лезвие северянского ножа вошло бы прямиком ему в грудь.

Сомнительно, чтобы господин Фэлтс решил прогуляться на ночь глядя с ножом наперевес. Значит, почуял опасность и решил проверить черный ход.

Северянин бросился на Джэйффа снова, но тот успел отвести удар. Мужчины сцепились и выкатились на двор, на мокрую пожухлую траву, молча и сосредоточенно нанося друг другу удары куда придется.

Фэлтс был силен, словно медведь. Невысокий, обычного сложения и на первый взгляд неважнецкий боец, он дрался отчаянно и ничуть не уступал Элиру в сноровке.

— Я… тебя… убью… ш-ш-шуриа… — выдохнул северянин.

— А ты… сука… уже мертвый!

Их хилые душонки исчезали, едва останавливалось сердце, навсегда исчезали, без остатка. Как вода между пальцев. Ни к ответу потом призвать, ни расспросить шаманским способом.

Но и тело северянина убить оказалось не так-то уж и легко. Он умудрился полоснуть Джэйффа по предплечью ножом, когда тот чуть ослабил хватку. Фэлтс бросился бежать, надеясь спасти свою шкуру. Знал, верно, что для любого шуриа убить живого мертвеца не просто подвиг, но и долг. Смерть обязана оставаться там, где ей место — по Ту Сторону, а не разгуливать среди живых, медленно выпивая из них соки. И — точка!

Джэйфф, последовав за беглецом, не только боли не чувствовал, но и вообще ничего, кроме бешеного азарта и желания настичь добычу. Точно так же много-много веков назад он охотился на кабанов и оленей в общинном лесу, так же потом без устали преследовал захватчиков-ролфи и пришельцев-диллайн. Он ничего не видел, кроме спины северянина, и не слышал, кроме его же хриплого дыхания. Отец говорил: «Будь неутомим, точно росомаха, гони добычу до тех пор, пока она не падет без сил. Джезим даст тебе и второе, и третье дыхание, Джезим сделает тебя сильным, ты ведь часть его, как ручей или дерево». Никогда Земля Радости не подводила сына Змеиной Луны, не подвела она и в этот раз. Они метались по каким-то темным подворотням, между заборами и стенами, словно две огромные крысы — совершенно бесшумно. Северянин норовил пробиться ближе к каналу, а шуриа все время отрезал тому путь. Кривые переулки, сараи и кирпичные стены если и отличаются от скал и оврагов Шанты, то в лучшую сторону, больше места для маневра.

«Эдак мы всю ночь будем бегать», — думал Джэйфф, дивясь неутомимости своего врага. Тот словно бы и не устал вовсе, в то время как у Элира начали болеть легкие. Бывший рилиндар решительно срезал угол, перемахнул через забор и оказался нос к носу с северянином.

— Тебе не уйти, падаль, — прошипел он.

— А я и не собираюсь. Ты ведь не отстанешь. Знаю я ваше подлое племя.