Дальше нам предстояло извлечь сани из трещины, а для этого сперва надо было их разгрузить. Кто-нибудь должен спуститься в трещину на веревке, развязать ящики и посылать их наверх. Все рвались в бой; отправился в трещину Вистинг. Он обвязался веревкой и пошел вниз. Бьоланд и я заняли свои прежние места, играя роль якоря. Тем временем Вистинг докладывал нам, что он видит. Ящик с кухней держался на волоске. Его обвязали веревкой и извлекли снова на свет божий. Хассель и Хансен вытаскивали ящики один за другим по мере того, как Вистинг набрасывал на них петлю. Два храбреца действовали на краю пропасти с лихостью, на которую я поначалу взирал с восхищением. Мне всегда нравились мужество и презрение к опасности. Но эти ребята хватили через край. Они буквально бросали вызов судьбе. Вистинг снизу осведомил их, что слой, на котором они стоят, всего каких-нибудь несколько сантиметров толщиной, а им хоть бы что. Наоборот, они словно бы почувствовали себя еще увереннее.

– Мы удачное место выбрали, – заявил Вистинг. – Ведь только здесь трещина такая узкая, что можно поставить сани поперек. Возьми мы немножко левее (Ханссен с вожделением взглянул в указанном направлении) – всем была бы крышка. Там совсем нет снежного покрова, только корочка тонкая. Да и здесь внизу картина непривлекательная. Со всех сторон зубцы ледяные торчат, сразу бы насквозь пропороли.

Не очень приятное описание.

Повезло нам, что нашли «такое удачное место». Но вот Вистинг закончил свою работу, и его вытащили наверх. На вопрос, рад ли он снова очутиться наверху, Вистинг, улыбаясь, ответил, что «внизу было очень уютно». Затем мы вытащили сани; пока все обошлось благополучно.

– Но впредь нужно быть осторожнее, – сказал Хассель, – ведь я чуть не провалился, когда мы с Хансеном тащили сюда сани.

Он улыбнулся, словно речь шла об отрадном воспоминании. Итак, Хассель тоже убедился, что лучше быть осторожным. В самом деле, трещин тут хватало, кругом сплошные трещины.

О том, чтобы продолжать движение через «дыру» (мы уже давно поняли, что, несмотря на все предосторожности, все-таки угодили в нее), не могло быть и речи. Надо искать место для палатки. Но это оказалось не так-то просто. Мы никак не могли найти достаточно большой площадки, чтобы разместить и палатку, и оттяжки. Палатка встала на маленьком, вроде бы надежном пятачке, а оттяжки мы протянули в разные стороны над трещинами. Мы уже все тут знали. Вот эта трещина идет туда, потом туда, от нее отходит еще вторая трещина, вон она. Совсем как реки на школьной карте. Мне становилось не по себе, когда я глядел на эти трещины, – тут не развернешься. Как бы то ни было, мы постарались понадежнее разместить свои вещи. Собак не выпрягали, так меньше риска их потерять.

Вистинг пошел к своим саням – он уже несколько раз проходил по этому месту, – и вдруг я увидел над снегом только его голову, плечи и руки. Он провалился, но сумел задержаться, расставив руки. И сам же выбрался наверх. Эта трещина, как и прочие, была бездонна.

Мы забрались в палатку и приготовили себе рагу. Погода – погодой, мы же постарались устроиться поуютнее. Был час дня. Кстати, ветер начал ослабевать сразу после того, как мы разбили лагерь, а теперь он и вовсе угомонился.

К трем часам начало светать, и мы вышли взглянуть – «как там». Погода явно налаживалась, на севере над горизонтом проглянуло что-то вроде голубого неба. На юге было пасмурно. В густом тумане смутно проступали очертания какого-то куполовидного образования. Вистингу и Хансену захотелось его исследовать. Оказалось, что это один из тех небольших бугров, похожих на стог, на которые мы уже обращали внимание в этом районе. Удар палкой – так и есть, бугор полый, открылся черный провал. Хансен буквально упивался блаженством, рассказывая об этом. Хассель смотрел на него с завистью.

В четыре часа прояснилось, и небольшой отряд из трех человек отправился разведать выход из лабиринта трещин. В числе тройки был и я, поэтому мы связались длинной веревкой: не люблю проваливаться, когда этого так просто избежать. Мы взяли курс на восток, которым раньше выходили отсюда. И уже через несколько шагов трещины остались позади. Ясная погода позволяла осмотреться. Наша палатка стояла в северо-восточном углу участка, изобилующего ледяными буграми. Никакого сомнения – «чертова дыра». Мы прошли еще немного на восток, убедились, что путь свободен, затем вернулись к палатке. Живо собрались и не мешкая двинулись дальше. Было великим облегчением снова ощутить под ногами надежную опору, и мы устремились на юг. Несколько маленьких стогов на юге, поперек нашего курса, свидетельствовали, что мы еще не совсем вышли из опасной зоны.

Длинные, но узкие трещины на нашем пути тоже напоминали о необходимости смотреть под ноги. Приблизившись к буграм, мы остановились, чтобы посовещаться.

– Пошли напрямик, – предложил Хансен, – это гораздо быстрее, чем идти в обход.

Что верно, то верно. Но ведь и риска гораздо больше.

– Ну давай попробуем, – настаивал он. – Не получится, так не получится.

Я поддался на уговоры, и вот нас опять окружают стога. Видно было, что Хансен счастлив. Как раз то, что он так любит… Теперь держись! К своему удивлению, мы благополучно миновали несколько стогов. И начали уже надеяться, что пронесет, – вдруг три первых собаки в упряжке Хансена исчезли, и вся упряжка тотчас остановилась. Хансен без труда вытащил собак из трещины и пересек ее. Следом за ним и мы ее одолели без происшествий. Но дальше пошел ненадежный грунт, уже через несколько шагов снова провалились три собаки.

Мы опять очутились на участке, испещренном трещинами, словно оконное стекло. Нет, хватит, не желаю больше участвовать в этом смертельном номере. Я решительно заявил, что надо пройти обратно по своему следу и обогнуть этот участок. Хансен заметно приуныл.

– Еще немного, и мы выберемся, – возразил он.

– Возможно, – сказал я, – но сначала отступим назад.

Нелегко ему было смириться с этим. Один бугор особенно пришелся ему по вкусу, и он мечтал помериться с ним силами. Это был торос; судя по виду, он вполне мог образоваться в дрейфующих льдах. Как будто четыре огромные льдины вздыбились и срослись между собой. Мы и без проверки знали, что у него внутри: зияющая бездна. Хансен с тоской поглядел на него в последний раз и отвернулся.

Мы отчетливо видели все окрестности. Как я уже говорил, этот участок находился в котловине. Мы двинулись в обход и без приключений поднялись на высоту к югу от котловины. И увидели с нее один из своих флагов. Он стоял восточнее, подтверждая нашу догадку, что мы зашли слишком далеко на запад. Мы еще раз соприкоснулись с коварным участком, пересекая несколько трещин и проходя мимо широкого провала. Зато дальше снова можно было двигаться спокойно. Правда, Хансен все-таки не удержался, подошел и заглянул в провал. Вечером мы добрались до двух снежных хижин, построенных нами в прошлую поездку в 42 километрах от склада, и расположились там лагерем. Хижины были забиты снегом, и погода стояла такая теплая, что мы предпочли палатку. День был насыщен приключениями, мы еще легко отделались. Скольжение было хорошее, этап этот прошли играючи.