«Я приказал, чтобы все старшие сотрудники агентства немедленно докладывали мне о любых действиях, происходящих сейчас или имевших место в прошлом, которые могли бы считаться выходящими за рамки установленного законом устава агентства.

Тем самым я призываю каждого, кто в настоящее время работает в ЦРУ, сообщать мне о любых таких действиях, о которых ему известно. Приглашаю всех бывших сотрудников сделать то же самое. Любому, у кого имеется такая информация, следует позвонить… и сказать, что он желает сообщить мне о «действиях за рамками устава ЦРУ».

Во многом неопределенный устав ЦРУ был ясен в одном пункте: агентство не может являться американской тайной полицией. И все-таки во время холодной войны ЦРУ шпионило за собственными гражданами, прослушивая их телефоны, вскрывая почту первого класса и вступая в заговоры с целью совершения покушений по указке Белого дома.

Приказ Шлезингера был датирован 9 мая 1973 года и немедленно вступил в силу. В тот же день Уотергейтский скандал начал планомерно разрушать карьеру Ричарда Никсона. Тот вынужден был уволить свою «дворцовую стражу», и на своем посту остался лишь генерал Александр Хейг, новый глава аппарата сотрудников Белого дома. Спустя считаные часы после издания приказа Хейг позвонил Колби и сообщил, что генеральный прокурор ушел в отставку, что его обязанности переходят к министру обороны, что Шлезингер оставил ЦРУ и переходит в Пентагон, а президент хочет, чтобы следующим директором Центральной разведки стал именно Колби.

В правительстве царила такая неразбериха, что Колби был приведен к присяге лишь в сентябре. В течение четырех месяцев генерал Уолтерс был исполняющим обязанности директора ЦРУ, а Колби – номинированным, но не вступившим в должность директором. Таким вот неуклюжим получилось состояние дел…

Колби на тот момент исполнилось пятьдесят три года, при этом за плечами у него было тридцать лет работы в УСС и ЦРУ. Он был олицетворением деятельности секретной службы. Весной 1973 года он был вынужден служить персональным ассистентом Шлезингера, регулярно созывая своих коллег и вручая извещения об их увольнении с работы. На фоне этих событий его подстерегла семейная трагедия: старшая дочь, которой было чуть больше двадцати, умерла от анорексии…

21 мая Колби ознакомился с первоначальным перечнем преступлений ЦРУ, который в конечном итоге насчитывал 693 потенциальных нарушения. На той же неделе сенат открыл публичные слушания по Уотергейтскому делу. Достоянием общественности стали факты о том, как Никсон и Киссинджер организовали прослушивание телефонов своих помощников и газетных репортеров. Для расследования Уотергейтского скандала было объявлено о назначении специального обвинителя.

Всю свою жизнь Колби был весьма преданным католиком, человеком, который верил в последствия смертного греха. В тот день он впервые узнал о заговорах против Фиделя Кастро и центральной роли в этом деле Роберта Ф. Кеннеди, об экспериментах по управлению сознанием, секретных тюрьмах и наркотических тестах на «человеческом материале». Прослушивание и слежка ЦРУ за простыми гражданами и репортерами не вызывали у него угрызений совести, ведь за всем этим стояли приказы от трех американских президентов. Но Колби знал, с учетом веяний времени, что в случае утечки этих тайн агентство ждет неминуемый крах. Колби спрятал это все в долгий ящик и попытался выправить ситуацию в ЦРУ.

Под сокрушительным бременем Уотергейтского скандала Белый дом трещал по швам, и Колби иногда казалось, что ЦРУ тоже вот-вот «посыплется».

Зачастую оказывалось не так уж плохо, что Никсон не читал разведсводок, которые ему предоставляло агентство. Когда в 1973 году совпали религиозные праздники Йом-Киппур[31]и Рамадан, Египет развязал войну против Израиля и продвинулся далеко в глубь контролируемой израильтянами территории. В отличие от поразительно точных прогнозов в отношении Шестидневной войны в 1967 году, ЦРУ неправильно истолковало грядущую бурю. «Мы не покрыли себя славой, – сказал Колби. – За день до того, как разразилась война, мы предсказывали, что ее не будет».

За несколько часов до фактического начала очередной арабо-израильской войны ЦРУ заверило Белый дом: «Нынешняя обстановка в регионе является более напряженной, чем обычно. Но никакой войны не будет».

7 марта 1973 года президент Никсон встретился в Овальном кабинете с Томом Паппасом, американским деловым магнатом греческого происхождения, политическим посредником и другом ЦРУ. В качестве подарка от лидеров греческой военной хунты Паппас передал для избирательной кампании Никсона 1968 года в общей сложности 549 тысяч долларов. Деньги отмывались через КИП – греческую разведывательную службу. Это являлось одной из наиболее мрачных тайн Белого дома при Никсоне.

Теперь Паппас мог предложить президенту на сотни тысяч долларов больше, он вполне мог заплатить за молчание ветеранов ЦРУ – антигероев Уотергейтского скандала. Никсон щедро отблагодарил его. «Я знаю, как много вы делаете, чтобы выручить нас», – сказал он.

Большая часть денег поступила от участников и приверженцев «черных полковников» – греческой хунты, которая в апреле 1967 года захватила власть в стране. Во главе ее стоял Георгиос Пападопулос, завербованный агент ЦРУ со времен Аллена Даллеса и главное связующее звено КИП и ЦРУ.

«Эти полковники плели заговоры в течение многих лет, – сказал Роберт Кили, позднее – американский посол в Греции. – Это были настоящие фашисты. Они идеально подходили под определение фашизма, которое символизировал тот же Муссолини в 1920-х годах: Греция превратилась в корпоративное государство – объединение промышленности и профсоюзов, никакого парламента, четкий график поездов, жесткая дисциплина и цензура… т. е. во всем почти классический фашистский идеал».

Греческие военные и разведчики работали в тесном сотрудничестве поочередно с семью резидентами ЦРУ в Афинах. У них был близкий друг в лице Томаса Геркулеса Карамессинеса, греко-американского руководителя тайной службы при Ричарде Хелмсе, и они всегда считали, что «Центральное разведывательное управление – это эффективный и относительно прямой маршрут в Белый дом», – сказал Норберт Аншуц, высокопоставленный американский дипломат в Афинах во время государственного переворота 1967 года.

И все же «полковники» своими действиями захватили ЦРУ врасплох. «Единственный раз я видел Хелмса рассерженным как раз во время греческого переворота в 1967 году, – рассказал ветеран-аналитик и бывший шеф разведки Дик Леман. – Греческие генералы планировали переворот против избранного правительства, об этом заговоре мы были проинформированы, но он, по нашему представлению, все же был еще очень сырой. Но группа полковников имела, видимо, какие-то свои козыри в этом деле и начала действовать без предупреждения.