Правдой ли было то, что рассказывали свидетели, мне было безразлично, хотя на правду похоже, очень. Но главное, чтобы услышал и поверил Сигурд.

А он поверит. Он сомневался всегда. С первого дня, даже раньше, ещё до свадьбы. Я задолго готовила этот день. Втыкала в его душу крючочки, которыми теперь зацеплю и вытащу его из твоей паутины, проклятое отродье Рутены…

Глава 3. Измена

Ньорд долго не отвечал на наше письмо. Но он только что похоронил жену, и простительно было промедление. Когда Сигню узнала о смерти Тортрюд Асбинской, побелела, что удивило меня, она ведь даже не видела этой женщины. Я и то встречался с ней всего несколько раз.

— Нет-нет, просто… Я подумала, столько детей разом осиротели… — сказала Сигню.

Да, я это сказала, но думала я в тот момент не только об этом. Я со страхом подумала, что Ньорд-вдовец куда опаснее женатого Ньорда. Убить Сигурда и жениться на мне и всё, он — конунг Свеи. И воевать не надо… А немного погодя и меня придушит, на чёрта я ему? Если желания и имеет в мою сторону, которые я почувствовала когда-то, то они неглубоки, из разряда узнать, «что за зверёк такой»…

Но не только поэтому я так яростно запротестовала, когда из Брандстана позвали Сигурда, и оказалось, не одна Рангхильда, но и дядюшка желают увидеться с конунгом Свеи…

Я предчувствовала беду. Всё неспроста. Они задумали что-то. И не против меня, я не боялась их, мне они повредить не смогут. А вот Сигурду…

Но размышляя глубже, я подумала, что мать не позволит навредить Сигурду. Если только она не пленница у Ньорда…

— Не езди, Сигурд…

Она впервые за последние недели, уже почти два месяца, вдруг снова противоречит мне, да ещё по такому, в общем-то, незначительному поводу…

Я не был в Брандстане так давно, что это становилось похожим на мою обиду. Я так и сказал.

— Пусть приедут сюда. Позови их. Не такой уж я монстр, чтобы твоя мать опасалась встречи со мной. Да и Ньорд… Почему они зовут тебя? Почему не приехать самим? Почему Ньорд не ответил на наше приглашение его сыновей, а вместо этого помчался к сестре, будто жаловаться на нас?

Я не придавал такого значения. Я был уверен, что они зовут меня, чтобы обсудить всё втроём, по-семейному, без Сигню. И Сигню понимает это, поэтому это и не нравится ей. Конечно, похоже на неуважение к дроттнинг, но это, если не учитывать, что еду я, а не уважать Сигню я не позволю никому. И, может быть, объяснить это моим родичам раз и навсегда, мне будет легче, если Сигню не будет рядом. Поэтому я и хотел поехать.

Но Сигню, даже выслушав и согласившись, продолжала настаивать и даже плакать, чего раньше не случалось, я не помню капризов, ни каких-то женских штучек, вроде слёз…

Вообще, в последнее время, она изменилась. Все годы, что мы женаты, я не знал отказов в супружеской постели. Даже наши осенние ссоры не заставляли остывать наше ложе. Больше того, мною временами овладевала злая страсть, но Сигню умела управлять и этим… Когда же мы примирились, всё стало снова заполнено счастьем взаимопонимания и нежности.

Но теперь… Я не могу понять этого, я теряюсь, это впервые за все годы. Она будто охладела ко мне. И если бы приглашение в Брандстан пришло раньше, чем я заметил эти перемены, я был бы уверен теперь, что она хочет наказать меня…

— Ты не любишь меня больше?… Сигню, я уезжаю послезавтра… — шепчу я в полумраке жарко натопленной спальни.

А мне кажется, что Сигурд стал вести себя как одержимый в последние недели. Почему раньше меня не утомляли его притязания, почему я никогда не чувствовала досады от того, что мне не дают уснуть по полночи, или будят до свету, или?…

При этом, как ни странно, при моём нежелании, которое мне почти не удавалось скрыть, наслаждение, что приходило всякий раз, стало огромно и только, кажется, росло. Только поэтому я и снисходила… Именно так, до такой степени я не хотела соитий…

Что за странности? Что за причуды не любви даже, я люблю его сейчас так, как никогда, но моего тела?

— Люблю, милый… Ты уезжаешь всего на неделю-две…

— Ты не хочешь меня, потому что злишься? Потому что я всё же еду?

— Нет, Сигурд… Это… Я не знаю, мне кажется тебя ждёт опасность там… Болезнь, например… Я не могу объяснить, это только предчувствие и всё. Как было у меня перед Чумным походом предчувствие смерти…

— Не надо, — я отодвигаюсь, оставляя её.

Мы не любим вспоминать, и не вспоминали с тех пор, как вернулись вслух ни разу те чёрные дни. Зачем она сейчас заговорила об этом? Когда я еду в свой прежний дом, а не бороться с заразой…

Сигню села в постели, смотрит на меня, свободно заплетённая коса сползает с плеча, стягивая и рубашку за собой…

— Прости, меня, Сигурд… Я сама не знаю, стала какая-то… капризная баба прямо в последнее время и… Я не буду больше, я постараюсь…

— Не надо стараться любить меня, Сигню, — сержусь я.

Я с ума схожу от желания и от того всегдашнего чувства, что она ускользает. Всегда ускользает будто, а я всё не могу удержать, поймать её…

— Для этого мне не нужны старания, я тебя люблю всем сердцем! — говорит она.

— Ты поняла, о чём я говорю… — ведь понимает, всё понимает и будто насмехается снова надо мной… И ведь я знаю, я чувствую, что дарю ей радость своими ласками. Всегда так было и теперь так, в этом я не ошибаюсь… Почему же…

Я не понимаю, и это сводит меня с ума…

Сигурд уехал. Ускакал вдвоём с Исольфом и небольшим отрядом. Собирался Берси взять с собой, но тот в последний момент почему-то остался. Я в первый же день узнала, почему. Он нашёл меня в Читальне, которая была устроена в самом верхнем этаже Библиотеки, открытая окнами на четыре стороны света, сюда приходили те, кто желал взять книги. Здесь всегда было много людей. В любое время дня. В любое время года. Зимой, как сейчас, жаровни отапливали помещение, летом раскрывали окна в жаркие дни и здесь гулял свежий ветерок. Я очень люблю здесь бывать.

Но Берси, похоже, впервые пришёл сюда. Только этим я объясняю себе его изумлённый взгляд по сторонам. И слова, подтверждающие мою догадку:

— Надо