Ему не пришлось долго ждать. Не прошло и колокола, как в ворота въехал рыцарь с красным плюмажем на шлеме, а за ним десять всадников и десятка два пехотинцев.

Рыцарь огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что здесь его не ждет вражеская ловушка, и снял шлем, открыв овальное лицо с рыжими усами, обрамленное золотистыми волосами. Выглядел он лет на двадцать с небольшим.

— Я сэр Илзерейк из Алдамарки, — сказал он на хорошем королевском языке с легким акцентом. — Именем Маркомира, короля Ханзы, я объявляю этот дом и его окрестности нашей добычей.

— Я Леовигилд Акензал, — ответил Леоф. — Я здесь гость по приглашению герцога Артвейра Отважного.

— Ты живешь один, фралет Акензал?

— Нет.

— Тогда приведи остальных.

— Я не могу этого сделать, пока вы не обещаете, что с ними будут достойно обращаться.

— Что дает тебе смелость препираться со мной? — спросил Илзерейк. — Кого ты защищаешь? Жену и дочерей, возможно? Я могу легко их найти и сделать с ними все, что пожелаю. Но я рыцарь Ханзы, а не раб вашей мертвой королевы-колдуньи. Тебе не нужно просить меня, чтобы мои люди вели себя достойно перед глазами святых.

— А я и не прошу, — сказал Леоф.

Когда-то он боялся таких людей. Но не теперь, во всяком случае не за себя.

— Твой дом принадлежит мне, — заявил рыцарь. — Мои люди будут спать во дворе. Ты и все, кто находится в доме, позаботитесь о наших нуждах. Если вы будете вести себя разумно, вам не сделают ничего плохого. Тебе понятно?

— Да, я понимаю, — ответил Леоф. — Если вы даете слово рыцаря Ханзы.

— Я даю слово, — сказал рыцарь. — А теперь мой человек, которого зовут Айзмеки, пойдет вместе с тобой, чтобы найти остальных.

Айзмеки был небольшого роста, но Леофу показалось, что все его тело состоит из мышц и шрамов. Он молча последовал за Леофом через сад к маленькому домику.

Ареана выбежала наружу и обняла Леофа. Мери лишь посмотрела на солдата Ханзы, словно он был диковинным насекомым, и сжала ладонь Леофа своей маленькой холодной рукой.

Рыцарь не нарушил своего слова — во всяком случае, в тот день. И, хотя некоторые солдаты бросали на Ареану похотливые взгляды, а кое-кто из них поглядывал на даже Мери, что было уж совсем отвратительно, никто из них не отважился на нечто большее, чем несколько сальных замечаний на ханзейском, так что они смогли спокойно вернуться в особняк.

Он обнаружил в гостиной Илзерейка, который изучал напитанную им музыку.

— Кто это написал? — спросил рыцарь.

— Я, — ответил Леоф.

— Ты? — рыцарь посмотрел на Леофа более внимательно. — Ты композитор?

— Да.

— Акензал, — задумчиво проговорил рыцарь. — Я не припоминаю такого имени.

— Вы занимались музыкой?

— Да, немного. Мой отец считал, что это полезно, а потому у нас в доме жил учитель, и каждую осень отец отсылал меня в Лиуттилдросн.

— А, к местро Эвенсану.

На лице рыцаря появилась улыбка.

— Ты знаешь местро?

— Да, мы знакомы. Он читал лекции в колледже, когда я был учеником местро ДаПейка.

Улыбка стала еще шире.

— У меня есть книга коротких пьес ДаПейка для лютни.

Леоф кивнул.

— Ну, а теперь, сыграй мне что-нибудь свое, — сказал рыцарь, показывая в сторону стоящего в углу клавесина.

— Боюсь, я не могу, — ответил Леоф.

— Тебе не следует бояться моей критики, — сказал ханзеец. — Я вовсе не сноб. Я люблю не только великих композиторов, но и самых обычных.

— Дело не в этом, — сказал Леоф, показывая свои руки.

— Шитхандес, — выругался рыцарь. — Что произошло?

— Его пытали, — вмешалась Ареана. — Он очень много страдал.

— Приношу свои соболезнования, — сказал рыцарь. — Я вас понимаю, фрайя Акензал. Ваш муж не пострадает от моих рук если вы будете себя хорошо вести.

— Я могу сыграть, — тихо предложила Мери. — Ареана для воспоет.

— В самом деле? — Илзерейк довольно улыбнулся. — Я бы с радостью тебя послушал, барнила.

Леоф сжал руку Мери.

— Сыграй Сонату Поэлена, — предложил Леоф. — Мне кажется, она ему понравится. И сыграй ее так, как она написана, Мери. Ты меня понимаешь?

Она кивнула и подошла к инструменту. Ареана, после некоторых колебаний, присоединилась к ней.

Мери положила пальцы на клавиши и заиграла. Аккорд прозвучал немного не так, и Леоф прикусил губу и вознес молитву всем святым, чтобы девочка сумела сдержать идущий из нее мрак.

Но второй аккорд уже получился чистым, и дальше все пошло легко. Голос Ареаны, как и всегда, звучал великолепно. А когда они закончили, рыцарь зааплодировал.

— Никак не ожидал, что найду такой удачный постой, — сказал он. — Сэр, давайте выпьем немного вина. И мы с вами поговорим, фралет. Я уже довольно давно работаю над сочинением музыкальной эпической поэмы Шиуканислиут, о племени, от которого произошла моя семья. Быть может, если я сыграю для вас несколько отрывков, вы дадите мне полезные советы.

В результате первая ночь вражеской оккупации прошла спокойно. Когда они улеглись спать на полу в кухне, Леоф вознес молитвы святым, чтобы ханзеец мог контролировать своих людей.

Через три дня Леоф начал понемногу успокаиваться. Часть солдат, особенно толстяк по имени Хаукан, продолжали бросать похотливые взгляды на Ареану, но создавалось впечатление, что все они побаиваются Илзерейка.

На третий день Леоф делал вид, что работает над «эпической поэмой» рыцаря, а сам занялся третьей частью своего произведения, которое мысленно называл реквиемом. И тут он услышал, как кто-то вломился в дом, и закричала Ареана. Он вскочил на ноги, но опрокинул стул и упал. Леоф схватил трость и попытался встать, но, подняв взгляд, обнаружил рядом со своей грудью острие меча, который держал мужчина с коротко подстриженными светлыми волосами. У него отсутствовало одно ухо, и Леоф не знал его имени, но это был один из людей Илзерейка.

— Спокойно, — сказал мужчина. — Кимет джас хайри. — кивнул головой в сторону гостиной.

Леоф поднялся на ноги и перешел в соседнюю комнату, чувствуя, как в его спину упирается острие клинка. Перед глазами медленно клубились черные тучи.

Хаукан и трое других солдат находились в гостиной вместе с Ареаной и Мери.

— Ну, вот