Не знаю даже, чего ты медлишь. Просто взял бы ей да!.. — голос прервался.

Иона замерла, прислушиваясь, не до конца понимая, о чём они говорят, а сверху раздался какой-то шум.

— Я говорил тебе, Дро, чтобы ты язык за зубами держал? — прошипел охранник.

— Ты чего, Мим? Чего взбелинился-то? Я же хорошее хотел сказать!

— Тогда в следующий раз не злись, когда горничные про то, что твой «друг» «как раз», говорят. Они же тоже хорошее хотят сказать.

— Понял-понял, успокойся, Мим, не нужно так злиться.

— И правда, Мим, я с этим идиотом поговорю, а вы с Кортиком лучше идите, отдохните, пока этот ещё чего не ляпнул.

Лея услышала шаги и отошла чуть дальше, чтобы охранники не знали, что она слышала их, и им не нужно было бы объясняться — их отношения и так были достаточно запутаны.

— Вы задержались, что-то случилось? — спросила Иона.

— Не надо, рада Лея, я слышал ваши шаги внизу и знаю, что вы слышали разговор, — так же спокойно, как и всегда, сказал Мим. — Давайте сразу же всё проясним…

— Я понимаю, что вы так относитесь ко мне по другим причинам, так что не переживайте, — поспешила заверить его она.

Мим удивлённо посмотрел на неё:

— Почему же? Вы действительно мне нравитесь, и из всех женщин пансиона я выбрал бы вас. Именно это я и хотел прояснить.

Иона потрясённо замерла, не зная, что сказать. Кортик усмехнулся, глядя на реакцию девушки.

— Давайте продолжим этот разговор в одной из дальних пещер. Нас не услышат благодаря моему кольцу, но вполне могут увидеть, если заглянут.

Остальные согласились с ним и проследовали в подземную часть храма.

Когда они пришли, то разговор начал Мим:

— Задавайте вопросы, если у вас они есть.

— Я… не знаю какие вопросы задавать.

— Значит, мы с вами в одной лодке — я тоже не знаю, какие вопросы стоит вам задать, но, к счастью, я знаю, какие ответы вам дать. Вы приглянулись мне ещё в Перевальной, вы красивая девушка, и сначала меня привлекла ваша внешность.

Девушка нахмурилась

— И я знаю, что вы этого не осознаёте, возможно, именно это мне в вас и приглянулось. Понравились вы мне уже позже, во время путешествия: вы были трудолюбивы, не бежали от работы и не раздражались по пустякам. Наверное, вы были первым, если не единственным человеком, который ни разу не огрызнулся, когда говорил с радихом Моком и радой Карой. Так что защитил я вас перед чтицей не только по доброте душевной, но и потому, что вы мне тогда уже нравились.

— Ой, да ладно уж тебе, Мим, ты бы и Мока от Кары защитил, так тебя она раздражала. Такого скверного характера вкупе с невероятной силой я ещё ни у кого не видел.

— Но я вряд ли согласился бы шесть с лишним месяцев следовать за Моком по пятам, — раздражённо сказал Мим.

— Нам всё равно некуда было идти… Но ты прав, сопровождать Лею намного приятней, чем дражайшего хозяина.

Капитан с неодобрением посмотрел на друга, и тот замолчал.

— Извините, рада. Я уже сказал, что я защитил вас не только из благих побуждений. Могу сказать, что с течением времени меньше вы мне нравиться не стали, только больше, но я также заметил, что вы полностью игнорируете все попытки сблизиться с вами. Не только с моей стороны, но и со стороны всех. Вы их просто не замечаете, поэтому я и не стал предпринимать никаких действий — вас это явно не интересует. Но, в отличие от вас, другие люди это заметили. Поэтому и болтают.

Мим замолчал. Иона, чувствуя, что ей надо что-то сказать, как-то прокомментировать то, что она только что услышала, произнесла, будучи абсолютно растерянной:

— Я… Кажется, я понимаю. Простите, что не замечала…

— Не извиняйтесь, вы не в ответе за чужие чувства и не обязаны их замечать.

Внезапно в разговор снова влез Кортик:

— Если что, то я к тебе отношусь скорее как к сестре.

— Ясно, — осторожно сказала Лея.

— Если у вас остались вопросы, то можете задавать.

Иона, до этого лишь непонимающе взиравшая на Мима, смутилась и потупилась. И чем дольше мужчина смотрел на неё, тем больше она краснела, отчасти от его взгляда, а отчасти от того, что умудрилась не заметить его чувства. И тут девушку охватил страх, и она резко побледнела — даже после рассказа Мима она всё равно не чувствовала исходящих от него эмоций. Её сердцебиение участилось, и она нервно сказал:

— Мим, вы говорили, что у вас есть артефакт, уничтожающий следы любой магии.

— Да, — подтвердил он, не понимая, к чему она ведёт.

— Вы помните, как пройти к священному озеру? Я чувствую только приблизительное его расположение.

— Что-то не так, рада? — озабоченно спросил Мим.

— Мне срочно нужно кое-что проверить. Если бы у вас был ещё и приглушающий артефакт, то было бы совсем прекрасно.

— У меня есть. А тебе зачем, девочка?

— Пошли к озеру.

— Сюда.

До озера они добирались почти бегом, и когда достигли его, то Лея первым делом сказала:

— Проверьте, есть ли кто вокруг, пожалуйста.

— Конечно, сейчас… — начал говорить Кортик.

— Извините, но я обратилась не к вам, а к леям.

Мужчины недоумённо посмотрели на девушку, затем огляделись и увидели, что на другой стороне озера действительно есть две леи. Кортик, начиная сомневаться в психическом здоровье Леи, озабоченно посмотрел на неё.

— Спасибо. Кортик, я сейчас сниму подвеску, не могли бы вы активировать артефакт?

— Хорошо.

Охранник, ничего не понимая, подчинился.

Иона сделала глубокий вдох и сняла подвеску, блокирующую её способности Верховной. И тут же надела обратно. Это была всего лишь секунда, но и этого хватило, чтобы проверить то, что она хотела узнать. Всё было так, как девушка и предположила: возможность ощущать чувства людей — это одна из способностей жрицы. Без браслета она сразу же почувствовала влюблённость Мима и братские чувства Кортика. Они были такими ясными и чистыми, что, не будь на ней артефакта, она бы сразу их заметила. Принцесса так долго жила в окружении бесплотных душ, которые умели скрывать большую часть своих эмоций, что успела забыть, как ярко ощущала чувства Лема и Карта. А это означает, что она была слепа к чувствам других людей всё это время и сама того не замечала. Тут же она вспомнила про мужчин в обозе, о которых подумала, что никто из них не был серьёзен. Иона начала ходить из стороны в сторону по берегу озера, но вскоре остановилась, боясь ответа:

— А… мужчины