– И как ты себя сейчас чувствуешь? Думаю, что ты боишься – и у тебя есть для этого все основания. Я никому и никогда ничего не прощаю. Ты скоро в этом убедишься.

Первая боль была неожиданной и обожгла его плечи, как укус скорпиона. Она была настолько сильной, что Уэбб невольно издал судорожный вздох. Карим издевательски рассмеялся, и вновь раздался свист хлыста, впивающегося в его плоть.

Удары сыпались один за другим, не давая ему времени даже вдохнуть. Обливаясь потом, Уэбб кусал губы, стараясь сосредоточиться только на одном: не кричать Как бы угадывая его мысли, Карим насмешливо кричал, стараясь заглушить свист хлыста:

– Почему бы тебе немного не покричать? Говорят, это помогает. Я еще заставлю тебя умолять о пощаде!..

Уэбб попытался абстрагироваться от предстоящего… Говорят, что женщины переносят боль легче, чем мужчины. Им не приходится рожать. А героини Сопротивления во время второй мировой? И ведь все это было тщательно спланировано – Гаррис и его друзья оказались совсем не дураками. В отличие от него. Как он мог не догадаться заранее?..

Господи! Как долго еще это будет продолжаться? Чего они все ждут? И главное – никакого спасения из этого ада, до тех пор пока Ив не крикнет «Стоп!», а это может быть еще очень не скоро. Говорят, у каждого человека есть свой болевой порог. У него он, видно, очень высокий. Уэбб чувствовал, как судорожно дергается под ударами его тело, как тяжелый запах крови забивает ноздри и мешает дышать.

– А ты, оказывается, еще более упрям, чем мы предполагали, но скоро… – Карим уже начинал задыхаться.

Языки жидкого пламени лизали его тело, а красный туман нечеловеческой боли застилал мозг, но сознание упорно не отключалось.

– Черт бы тебя побрал! Я убью тебя, мерзкий подонок. Убью своими собственными руками… – каждое слово давалось с невероятным трудом, но он заставлял себя произносить их. Главное – думать о том, что это обязательно когда-нибудь кончится. Потому что теперь он уже долго не продержится…

Анна понимала, что это всего лишь игра. Что это не по-настоящему. Что это какие-то спецэффекты… Так почему же она вздрагивает каждый раз, когда хлыст впивается в обнаженное тело? И это выражение сосредоточенного наслаждения на лице Карима… Точно такое же выражение у него было, когда… Господи! Или она сошла с ума, или все остальные.

«Нет, конечно же это игра… мы все – лишь актеры». Но в мозгу неотступно стучала одна мысль: как им удалось подделать кровь?

Анна бросила отчаянный взгляд на Ива, который невозмутимо продолжал смотреть в видоискатель, и инстинктивно шагнула вперед. Но тут же была остановлена сильной рукой, схватившей ее за запястье.

– В чем дело, дочь моя? Тебе не нравится это зрелище? Ты бы должна улыбаться, так почему же ты так бледна? Ведь мы наказываем этого человека за все то зло, которое он причинил тебе, пока ты была его… невольной заложницей. Ведь ты была невольной заложницей, разве не так?

Анна почувствовала дурноту – мерцающие факелы на стенах и кроваво-красный закат создавали ощущение ада. Сценарий… она пыталась помнить о сценарии… но ее ноги казались такими же чужими, как и многочисленные нижние юбки костюма Глории. Все было как в тумане. Даже время, казалось, замерло на месте.

– Нет.

В первый раз это слово прозвучало лишь тихим эхом в ее мозгу, в то время как рука Карима продолжала подниматься и опускаться с размеренностью маятника.

– Нет! – на этот раз крик вырвался из ее груди, когда, высвободив наконец свою руку, она побежала в направлении двух мужчин. – Немедленно прекратите… Почему никто не остановит это? Вы что, все посходили с ума? Неужели вы не видите, что это все по-настоящему!

– Глориана! – Она слышала этот резкий оклик, но и не подумала остановиться. Она не остановилась и тогда, когда вдруг раздался шум приглушенных голосов, а Карим, омерзительно ухмыляясь, прекратил избиение и повернулся к ней:

– Тебе захотелось полюбоваться на мою работу вблизи?

Он стоял у нее на пути, и Анна резко выбросила вперед кулаки, целясь прямо в солнечное сплетение. В этот удар она вложила всю свою накапливавшуюся, затаенную ненависть к этому мерзавцу.

А потом она подошла ближе и повсюду увидела кровь… настоящую кровь.

– Уэбб?

Он не ответил ей, но глубоко вздохнул – с протяжным громким звуком, напоминающим стон.

Шум голосов доносился откуда-то издалека. Голос Анны… Сначала был голос Анны, а потом его заглушили другие. Кровь бешено стучала в висках.

Ненависть и ярость удерживали его в сознании. Перед ними отступала даже боль, которая теперь пронизывала каждую клетку тела. Он даже не мог себе представить, что существует такая боль.

– Боюсь, что наш друг Карим несколько увлекся.

Приношу свои извинения. Тебе нужно было закричать, сказать что-нибудь. Mon Dieu, он действительно перестарался…. Слава Богу, вот и доктор.

Несмотря на притворное сочувствие, Ив производил впечатление человека, весьма довольного собой.

В мозгу вспыхнул сигнал, предупреждающий об опасности. Они обязательно воспользуются случаем! Игра в вопросы и ответы…

– Черт побери! Мне не нужен никакой укол…

Голос Брайтмана был профессионально-бесстрастен:

– Боюсь, что он вам просто необходим. – Уэбб почувствовал укол иглы, и наступило забвение.

Все были так милы с ней… даже Кэрол. Несмотря на полный сумбур в голове, Анна поймала себя на циничной мысли о том, что Кэрол никогда не преминет выпустить когти – даже имея на руках бархатные перчатки. У этой женщины был совершенно необычный, средневековый склад ума. Кажется, она даже играла Лукрецию Борджия в одном из ранних фильмов.

– Я бы на твоем месте остерегалась Карима. Он подвержен таким первобытным инстинктам, тебе не кажется? Господи, я даже предположить не могла… Я, как и все остальные, была так увлечена действием…

Очень убедительно. Но вот правда ли это? А как насчет Рии, которая сейчас была с Уэббом? Как насчет Плейдела, который так и не крикнул «Стоп!» до самой последней, секунды? Анна пыталась разобраться хотя бы в собственных ощущениях и проанализировать то, что произошло.

Почему это случилось? Почему все сознательно допустили, чтобы это случилось? Раздался стук в дверь, и на пороге появился Гаррис. На лице у него застыло уже привычное озабоченное выражение.

– Анна? Кэрол мне сказала…

– Зачем вы это сделали, Гаррис? Ведь ты не будешь и на этот раз утверждать, что ничего не знал? Вы все знали…

По крайней мере, он не притворялся, как все остальные. Закрыв за собой дверь, он внимательно огляделся по сторонам и кивнул.

– Да, разумеется. Тебе просто неприятно насилие, в любом его виде, я прав? Но иногда насилие – это единственный выход, Единственный способ убедить людей, которые уважают только силу и жестокость.