– Ага. Маманя ему объяснила, зачем мы пришли, он и впустил.

– Ясно. Сговорились, – обреченно констатировал Ал-Тор, сдаваясь на милость ее рук.

Из купальни он вышел только спустя колокол. Увидев довольную физиономию своего телохранителя, юноша не удержался от шпильки.

– Пропустил? Вот теперь и бултыхайся в холодной воде.

– Не дождешься, – не остался в долгу Такеши, – я сразу приказал большой котел на огонь поставить. Там воды столько, что можно табун коней выкупать.

– Все равно сволочь. Я от неожиданности чуть в чане не утонул. Ладно, иди, плещись, а то воняешь, как старый козел.

– Это верно. Сам чую, – усмехнулся Такеши и скрылся за дверью.

Отбросив на спину мокрые волосы, Ал-Тор босиком, в одних кожаных штанах уселся за стол рядом с гвардейцами и, обведя всех внимательным взглядом, спросил:

– Сделали?

– Все как вы и приказали, мастер. Там вдоль дороги тополя растут, на них и развесили. Только с главным незадача вышла.

– Что такое? Надеюсь, не упустили?

– Нет. Только не повезло герцогу, или повезло, это как посмотреть.

– Да говори ты толком! – разозлился Ал-Тор.

– Мы ж его за шею к подводе привязали, чтоб бежал. А он босиком-то бегать не привык. Ногу о камень поранил, споткнулся да упал, петля затянулась и шею ему сломала. Хлипкая у подлеца шея оказалась. Но мы его все равно повесили и табличку сладили. Мол, главарь разбойников, пойманный на месте разбоя.

– И все?

– Да.

– Ну и ифрит с ним. Что так, что эдак, все равно удавили. Шакалу шакалья смерть. Отдыхайте, мойтесь, завтра с утра снова в седла. Топ-Гар там небось уже большой сбор трубит и копытом землю роет.

– Не роет, мастер. Вот если мы через четыре дня не вернемся, тогда такое начнется!.. – махнул рукой десятник.

– Вернемся, – усмехнулся юноша, наливая вина в кожаный стакан.

– А что с этим делать будем? – спросил десятник, выкладывая на стол герцогскую цепь.

– А иблис его знает, чего с этой цацкой делать. У меня и своя есть, – ответил юноша, доставая из кошеля графскую цепь и надевая ее на голую грудь.

– Видали, какой у вас владетель, голышом, но с графской цацкой, – усмехнулся он, подбоченясь, на что гвардейцы ответили дружным хохотом.

Из купальни появился Такеши, завернувшийся в огромный кусок беленого полотна.

– О! И телохранитель у меня под стать, без штанов, но с пикой, – продолжал смеяться Ал-Тор.

– А что делать, если на мой размер у них только кусок полотна и нашелся? – усмехнулся Такеши, выразительно похлопывая себя по животу. – А штаны, это дело десятое. Если потребуется, я свое дело и без них сделаю. Главное не штаны, а голова. А она у меня всегда с собой. И вообще, хватит ржать, лучше мойтесь идите, а то из-за вас ужина полночи ждать придется.

– Не бойся, не похудеешь, мы раньше вернемся, – рассмеялся десятник, поднимаясь из-за стола.

Такеши пригубил вина и удивленно посмотрел на юношу.

– Что-то я не понял, откуда здесь такая роскошь?

– Это мое вино, мастер, – ответил вошедший в харчевню староста.

– Как понять твое? Купил? – удивленно спросил Такеши.

– Сам сделал, – смущенно улыбнулся староста.

– Так у нас вроде виноград не растет, – растерялся Ал-Тор.

– Это верно, мастер. Просто я на ярмарку ездил, а там у одного купца целая подвода винограда пропадала. Ему ехать, а товар не продан. Вот я и сторговал у него виноград по грошовой цене. Привез, надавил и в бочку, ну кое-чего своего добавил, но то уж особый секрет. Ну а что получилось, вы и сами попробовали.

– Здорово получилось, староста. Другого слова нет, здорово. А если я тебе еще винограда закуплю, сможешь повторить?

– Конечно. Только бочки дубовые нужны и подвал холодный, каменный, – уверенно ответил крестьянин.

– Договорились. Будут тебе и подвал и бочки, – ответил Ал-Тор.

– Ну рассказывай, что выяснил. Много эти бандиты урона нанесли?

– Не сильно, мастер. Двенадцать человек ранено, двое убито, скотину кое-какую побили, да так по мелочи, сжечь ничего не успели, спасибо вам, мастер.

– И то хорошо. Людей только жаль, – задумчиво ответил юноша, – а что с той девчушкой, что этот скот пикой гонял? Жива?

– Жива, мастер. Напугалась только сильно да подранена малость, а так жива. Они ведь не наши.

– Кто они, и почему не ваши? – тут же насторожился Такеши.

– Она да мать. Пришлые они. С месяц назад в деревне объявились. Девчушка в дороге простыла, вот они тут и остановились. Только поправилась, и вот опять. А мать, женщина работящая, кому постирать, сшить, прибрать, за любую работу берется. Да вы с ней мастер можете и сами поговорить. Она тут в харчевне обитает. Там, на задворках, в чулане обе и живут.

– Ладно. Потом поговорим, не до меня ей сейчас. – Отмахнулся Ал-Тор.

В харчевне стали собираться крестьяне. Осторожно входя, мужчины низко кланялись и отступали к стене, смущенно переминаясь и не зная, куда девать руки. Староста быстро оглядел вошедших и молча выложил на стол узелок.

– Это что? – спросил Такеши, ткнув в узелок пальцем.

– Я тут подумал, мастер. Деньги вы нам отдали большие, вот пусть дележ у вас на глазах и будет. Чтоб, значит, не сомневались и чего плохого про меня не подумали.

– Ладно уж, хитрец. Давай, дели, а я посмотрю, – усмехнулся Ал-Тор.

Староста развязал узелок и стоявшие у стены крестьяне ахнули, увидев такое количество денег разом. Подзывая крестьян по одному, староста принялся оделять их монетами. Узнав, что это за деньги и за что их получили, крестьяне принялись поочередно бухаться на колени, сжимая в мозолистых кулаках нежданное богатство и не веря своему счастью.

Пока длилось это действо, из купальни начали выходить отмывшиеся ветераны. Неожиданно в харчевню вошла высокая, статная женщина средних лет, ведя за собой белокурую девочку. Весь вид вошедшей говорил, что это не простая крестьянка. Лицо ее не утратило былой красоты, поношенная, но чистая одежда, и длинная, до пояса, толщиной с руку коса, цвета воронова крыла, обильно припорошенная сединой, переброшенная через плечо.

Молча подойдя к Ал-Тору, женщина опустилась на колени и осторожно взяв его руку, прижалась к ней губами. Девчушка, закусив губу, осторожно опустилась на колени рядом с женщиной и уткнулась лбом ему в ногу.

– Вы что делаете? А ну встаньте обе! – растерянно проговорил юноша, переводя взгляд с женщин на Такеши.

– Мне просто нечем больше отблагодарить человека, спасшего мою дочь, – со слезами на глазах ответила женщина, не выпуская руку Ал-Тора. – Одна она у меня осталась. Больше никого нет.