— И вертолеты тоже — говорю я — штатовцы многие свои авианосцы, даже не эскортники, после в "вертолетоносцы ПЛО" переводили. Так что, еще лет десять послужат. И еще, важно. Пока они нам союзники, да еще общий интерес имеют, получше познакомиться с их новинками. Пусть хоть всю Камчатскую флотилию из ленд-лиза сформируем. А наши офицеры, на стажировке у Хэлси, когда он будет Иводзиму штурмовать?

— Уже решено — отвечает Кузнецов — Зозуля, по-вашему, куда готовится? Группа из наиболее надежных, квалифицированных, и знающих английский товарищей. Американцы уже согласились, так что отправляем через Мурманск. А дальше, в Филадельфию, и с пополнением их эскадры, на Тихий океан. Причем предполагается, что будут не наблюдатели, а именно стажеры. Под предлогом подготовки наших офицеров к войне с Японией. Поскольку слабость нашего Тихоокеанского флота, есть наша официальная для них причина пока войну не начинать — под угрозой японских десантов, утраты северного Сахалина, Камчатки и Чукотки, примерно так их представителям было сказано.

Итогом же стал документ, "Предварительные предложения по военно-морской доктрине СССР, на 1944–1954 годы". С которым должен был ознакомиться и одобрить сам товарищ Сталин. Но если бы это было причиной, то мне не Пономаренко, а нарком ВМФ передал бы приглашение "на ковер"?

— А что гадать: спросят, ответим — сказал Смоленцев — совесть наша перед кем угодно чиста, косяков на нас не висит. Так что я лично, хоть к самому Сталину на доклад, пусть задачу ставит, кого еще ему притащить: Гиммлера, Бормана, да хоть Черчилля. Я уже, после всего с нами случившегося, ничему не удивляюсь. И представляю, как те "зеленые человечки", что нас сюда отправили, своим экспериментом, щупальцами за башку хватаются — тут вся история вразнос пошла. Только бы ядерной войной не завершилось — а все остальное, точно, хуже не будет, чем та версия!

Мы сидели в моем номере. Смоленцев зашел, здраво рассудив, что Анюта и Лючия вместе уйдя, так же и вернутся. Мне казалось, он нервничает — никогда прежде свою итальянку от себя далеко не отпускал, "а вдруг с ней случится что", ну разве на базе в Киеве оставлял, как рассказывал, и то, под Аниным надзором. Но здесь женщины были решительны, тут рядом совсем, вам неинтересно, и что может случиться? Хотя я его беспокойство понимал — нет тут сотовых телефонов, и не позвонишь, чтобы убедиться, все ли в порядке. На что Юрка серьезно ответил, что если они не явятся через час, то он берет Валентина, как знатока Москвы, и сам идет искать пропавших.

Искать не пришлось. Вернулись наши красавицы, слышу их голоса. А вот и они влетают, иначе не скажешь, от их платьев прямо сквозняк веет. Анюта первой вошла, и скромно так мне улыбнулась, а Лючия, своего "рыцаря", как она называет, увидев, так расцвела и крутнулась на каблуке, давая себя разглядеть со всех сторон, так что плащ и широкая юбка на ней взметнулись как в порыве. Девчата, вот не знал, что сейчас шляпы с вуалями носят! Да, выглядят эффектно. И еще какой-то объемистый, но легкий сверток, "так, мелочь всякая". Два больших прочных зонтика, нарядные, цветные, с белой каймой — после вчерашней грозы ясно, очень полезная вещь. Ну а перчатки летом вам зачем, что и это принято? Сколько вы потратили, дипломатично спрашивать не будем. Вот только если эту красоту у вас снова ветром унесет?

— А я специальные булавки купила — ответила Анюта — прикалывать буду, чтобы не улетала. Только волосы нужны длиннее — подожду, пока отрастут. А до того, шляпку успеть рукой придержать когда ветер дунет — хорошее упражнение для скорости реакции. Не хуже, чем с котом в "цап-царап" — Лючия подтвердит.

И дамы ушли в соседнюю комнату, плотно закрыв дверь — разбирать трофеи, примерять и обсуждать их, в домашней обстановке. "Комсомолки, спортсменки, красавицы", одна инструктор ЦК и капитан госбезопасности, бывшая партизанка и снайпер, вторая же, по рассказу Юрки, "вполне подготовленный боец спецназа", уже с боевым опытом. И просто женщины, двадцати двух и девятнадцати лет.

Ну что, все в сборе, готовы? Ждем, пока Пономаренко машину пришлет.

Анна Лазарева. Москва, вечер 9 июля 1944.

Я и у самого товарища Сталина?! Мы все — на Ближней Даче, как нам уже после Пономаренко сказал.

Где эта дача, я не запомнила. У товарища Пономаренко машина, лимузин похоже американский, он велел окна шторками завесить, и сам с нами сел.

— А то после Киева, еще и моего порученца за переодетого бандеровца примете. Кстати у ОУН к тебе счет, Аня, так что отнесись с полной серьезностью.

Ну и где они меня найдут? Я, раз уж такой разговор зашел, спросила, а куда едем? Пантелеймон Кондратьевич лишь хмыкнул — увидите. И лишь когда мы подъехали к КПП, сказал, что это это дача Сталина. И мы приглашены на особый разговор.

Мне стало страшно. Не потому, что какую-то вину за собой чувствовала. А потому, что товарищ Сталин точно не будет никого просто так приглашать. И вдруг я его надежды не оправдаю? Или Адмирал мой? Или Юра Смоленцев? Или, не дай бог, Лючия — вот решат, что она к носителю Тайны и близко подходить не должна? Хотя тогда бы ей и гражданство не дали, и брак бы уже у нас не зарегистрировали, и политика опять же, зачем Его Святейшество обижать?

Себя критически оглядела, со стороны — все безупречно. Не в форме а в платье, так я из Киева в Москву, домой не заезжая, с теми вещами, что с собой. И не предупреждал никто, что мундир обязателен, да и нет его у меня, если честно. Могут конечно вуаль и перчатки признать "буржуазным излишеством", так я все вместе с плащом оставила. Платье чистое, отглаженное, вот только пистолетик, под юбкой спрятанный, сдать пришлось. Про охрану, и все прочее, промолчу, тем более что не имеет это отношения к теме моего рассказа. Главное — что мы, вчетвером, у товарища Сталина. И еще Пономаренко, а вот Берии и Кузнецова нет, это странно, если разговор будет о моих киевских делах, и работе моего Адмирала в наркомате флота?

— Скажите, товарищ Лазарэв, а отчэго вы так и нэ вступили в Партию?

Тревожный сигнал. Я уже слышала, что товарищ Сталин говорит с грузинским акцентом, лишь когда волнение скрывает. Значит, для него очень важен этот вопрос?

— Товарищ Сталин, а чем бы это мне помогло фрицев топить? Или вот, помогать товарищу Кузнецову? Я считаю, каждый свое дело делать должен.

— Свое дело, это хорошо. Вот только гражданин Герасименко, бывший командующий Киевским округом, на допросе сказал то же самое. Считая своим дэлом лишь оборону от внэшнего врага, ну а то что враг изнутри вошел, это его нэ касается. А там, у вас, да, армия и флот сыграли свою роль, вас не бомбили, как сербов, это хорошо. Вот только результат для страны и народа вышел немногим легче — и потому, что каждый делал лишь свое дело и не вмешивался в чужое. Зачем, если есть кто-то, кому видней?

"Там", это в будущем СССР, девяносто первого года? Ой, если сейчас о Тайне разговор пойдет, так ведь Лючия еще не знает, не допущена! Хотя товарищ Сталин неужели о том забыл?

— А вы, товарищ Смоленцев, воююте отлично. Даже великолепно, делаете дело, на которое вас поставили. "Как товарищ Сталин скажет, так и будет — а прочие все, пусть лесом идут", это ваши слова, сказаны были? А если завтра не будет товарища Сталина, умрет он, ведь не вечен? Кого вы тогда будете слушать — какой-нибудь объявившийся "комитет"?