litbaza книги онлайнРоманыВозвращение. Танец страсти - Виктория Хислоп

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Перейти на страницу:

На следующее утро в пять часов Джеймс распахнул дверь спальни.

— Я все еще жду, — сказал он.

— Что именно? — сквозь сон спросила Соня.

— Ответ.

Ее неподдельно недоуменный взгляд раздражал его.

— Танцы или наш брак. Помнишь?

Соня беспомощно посмотрела на него.

— Я улетаю в Германию и останусь там до пятницы, и будет мило с твоей стороны дать ответ к моему возвращению.

Соня уловила нотку сарказма в его голосе и поняла, что это еще не все.

— Я так полагаю, что ты не будешь никуда выходить, как обычно, — добавил он.

Соне буквально нечего было ответить. Или просто в этот момент ничего не хотелось говорить. Джеймс поднял сумку и уже через секунду спускался по лестнице.

Глава сороковая

Соня пошла на работу и весь день усердно трудилась. Во время обеда она позвонила отцу и попросила разрешения прийти к нему вечером.

— Я обещаю, что приду ненадолго, — сказала она. — И не нужно беспокоиться об ужине.

Джек Хайнс любил есть до шести часов и обычно в девять тридцать ложился спать.

— Хорошо, дорогая, я приготовлю тебе сэндвич. Я думаю, у меня найдется немного ветчины. Согласна?

— Это будет замечательно, папочка. Спасибо.

На работе скопилось много дел, которые надо было разрешить в тот же день, и к тому времени, когда она вышла из конторы, было уже шесть тридцать. Движение машин из Лондона в час пик было интенсивным, поэтому она позвонила в дверь отца в восемь.

— Привет, милая. Какой приятный сюрприз! В понедельник вечером! Это мило. Входи. Входи.

Радость, которую испытывал Джек при встрече с Соней, никогда не уменьшалась. Он, как обычно, суетился, когда ставил чайник, искал для нее салфетку, ставил на стол печенье в жестяной банке. Сэндвич из белого хлеба, нарезанного в виде треугольников, с несколькими слоями огурца внутри лежал на маленьком обеденном столике, стоящем возле стены.

— Спасибо, папа. Как приятно! Надеюсь, ты не против, что я пришла к тебе среди недели?

— Почему я буду против? День недели не имеет никакого значения для меня, не так ли?

Он вышел, чтобы приготовить чай. Когда он вернулся, еда была нетронутой. Соня не могла есть.

— Соня, давай, ешь! Держу пари, ты ничего не съела за день. Может, мне приготовить что-нибудь другое?

— Нет, папа, я действительно в порядке. Я сейчас поем.

— Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь?

Соня улыбнулась отцу. Казалось, ничто не изменилось за тридцать пять лет. Он всегда суетился по поводу того, как она ест, и беспокоился, что она неважно выглядит.

— Я в порядке, папа, — нежно сказала она. Соня так нервничала, что у нее тряслись руки, но она пришла, чтобы рассказать ему кое-что, и не могла уйти, не сделав этого.

— Я снова была в Гранаде, — тихо произнесла она. — Я встретила человека, который был знаком с мамой. Я даже не знала, что ее звали Мерседес.

— Я всегда называл ее Мэри. Здесь никто не мог выговорить ее испанское имя.

Джек осторожно выдвинул стул напротив Сони и присел.

— Как чудесно встретить кого-то из ее прошлого! Тебе повезло! А они многое помнят о ней?

Отец улыбался, проявлял сильное любопытство и хотел знать все, что Соне о ней рассказали.

Его дочь изложила аккуратно сокращенную версию истории. Один раз она упомянула Хавьера, но не так, чтобы отец чувствовал себя второстепенным персонажем по отношению к нему. Он подарил Мерседес Рамирес самые счастливые годы ее жизни, и этот яркий драгоценный камень не должен лишиться блеска. Когда придет время, она подумает, как представить Мигеля.

Джек Хайнс ничего об этом не знал. Он уважал желание жены не бередить прошлое.

— Она всегда говорила мне, что танец может развеять грусть и плохие воспоминания, — задумчиво сказал он. — И я верю, что так и было. Когда мы кружились на танцевальной площадке, она становилась легкой как перышко. Она бы не могла так танцевать, если бы на душе был тяжелый груз.

— Должно быть, для нее это было спасением, — сказала Соня. — Возможно, веселая обстановка, связанная с танцами, помогала ей выжить. Я даже точно знаю, что она имела в виду, когда говорила, что «танец может развеять грусть».

Некоторое время они сидели молча. Джек посмотрел на часы — он давно уже должен был быть в постели.

Соня маленькими глотками пила воду из стакана.

— Тот человек, который держит «Бочку», предложил мне стать хозяйкой кафе.

— Что? Он отдает его тебе?

— Не совсем, но юридически оно принадлежит семье Рамирес, а я единственный живой член семьи.

Больше всего Джека поразило именно это.

— Что ты скажешь, если я перееду в Испанию? Ты будешь навещать меня? — спросила Соня. Сейчас в ее голосе звучали нотки неподдельного возбуждения. — Потому что я не поеду, если только ты не выполнишь мою просьбу.

— А как же Джеймс? Он хочет уезжать?

— Джеймс не едет.

Отец не нуждался в дальнейших объяснениях. Он никогда не желал вмешиваться в ее отношения с Джеймсом.

— Понятно. — Это было все, что он сказал.

Происходящее стало неожиданностью для Джека. Его жизнь плавно перетекала из одного десятилетия в другое, но это молодое поколение видело мир иначе.

— Конечно, я буду навещать тебя. До тех пор пока ты будешь готовить что-нибудь хорошее и незамысловатое! А ты сможешь приезжать?

— Да, папа, конечно, — сказала она, касаясь руки отца. — Вероятно, мы даже будем видеться чаще, чем раньше. Да и билеты на самолет довольно дешевые. Я хотела тебя кое о чем спросить. Ты не присмотришь за моими коробками? Недолго?

— Разумеется, можешь положить их под кровать. У меня здесь много места.

— Я вернусь за ними завтра, хорошо?

— Это прекрасно, что я дважды повидаюсь с тобой на этой неделе! Просто позвонишь и скажешь когда.

Джек Хайнс много лет не видел свою дочь такой счастливой. Они долго обнимались.

— Ты действительно понимаешь, почему я уезжаю, не так ли? — спросила его Соня.

— Да, — ответил он. — Я думаю, да.

Выпив немного виски, Джек Хайнс крепко заснул и видел в своих сладких снах темноглазую испанскую девушку, танцующую с ним пасадобль.

Обратная поездка домой этой ночью заняла меньше двадцати минут. Соня тут же, не раздеваясь, легла спать. На следующий день она проснулась в семь часов. Впереди ее ждал тяжелый день, нужно было вставать.

Она начала с одежды. Многое в гардеробе не соответствовало ее новой жизни. Костюмы и длинные платья она упаковала в хозяйственную сумку вместе с зимней верхней одеждой, которую она хранила десятилетиями вместе с огромным количеством обуви на высоких каблуках, в которой она никогда не будет ходить по мощеным улицам Гранады. Также имелись шляпки, которые она надевала на свадьбы, и сумочки всех цветов и оттенков. У нее была дюжина платков, большую часть из которых она даже не узнала. К тому времени когда она закончила, можно было насчитать двадцать три сумки, содержимое которых едва в них умещалось. Она тут же отвезла их в благотворительную организацию, чтобы, не дай Бог, не передумать. Однако был один предмет одежды, с которым она не знала, что делать, — платье, которое она надевала на свою помолвку. Оно было сшито из тонкой шифоновой ткани лилового цвета, которую Джеймс купил для нее. Оно принадлежало не совсем ей, но с ним были связаны счастливые воспоминания, и это угнетало Соню.

1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?