— Моторы нужны не для того, чтобы держать нас в воздухе — это делает газ. Мы потеряем все моторы?

Шелк задумался:

— Не могу этого обещать. Но надеюсь.

— Вы надеетесь!

— Нет стрелять, — нервно посоветовал Орев Хадаль. — Хорош муж.

— Именно это я и планировал. — На мгновение Шелк разрешил своим глазам насладиться красотой Гиацинт. — Больше всего я опасался, что в результате моих действий может погибнуть Гиацинт; однако я надеялся, что этого не произойдет, и очень рад, что обошлось. Ради нее я предал своего бога и ужасно боялся, что он может наказать меня за это.

Она взяла его руку и прижала ее к своему теплому бедру.

— Ради меня ты предал Внешнего? Я никогда не просила тебя это сделать.

Хадаль повернулась к пилоту:

— У нас еще есть пять?

Пилот кивнула:

— Да, но с пятью мы не сможем лететь против ветра, сэр.

— Разве мы не летим на юг? — спросила Гиацинт. — Разве ветер не несет нас к Тривигаунту? Кто-то говорил, что вроде несет.

— Нас действительно несет на юг, — жестко сказала ей Хадаль, — но не к Тривигаунту. Час назад, прежде чем остановился первый, мы повернули на восток.

— Берем курс на северо-северо-запад, сэр, — доложила пилот.

Клещ, высвободившийся из объятий Гиацинт, встал на задние лапы и погладил Хадаль по колену.

— Дверь Щёлк, педи. Щёлк ложет дать кто пороша.[64]

— Он говорит, что вы можете доверять моему мужу, — перевела Гиацинт. — Он прав, конечно, и я не думаю, что вы должны обращать слишком много внимания на слова моего мужа о предательстве бога. Он — о, я даже не знаю, как это объяснить! Он всегда ругает себя за то, что совершает неправильные поступки. Он извиняется, что держит меня слишком сильно в то мгновение, когда я бы хотела, чтобы он держал меня еще сильнее. Ясно?

— Похоже, ваш катахрест — оракул нашей богини, так что я без колебаний доверяю ему. Это так?

— Я бы так не сказала. — Гиацинт села. — Однако могла бы, если бы решила, что вы в это верите. Могет быть, так оно и есть, и она говорит с нами через него.

— Эхо зерно[65], — воскликнул Клещ.

Шелк улыбнулся:

— Мне кажется, генерал Саба больше не является капитаном дирижабля. Где она?

— В своей каюте, и ее сторожат три трупера. Я не спрашиваю, как вы свели ее с ума. Я уверена, что вы не ответите.

— Я этого не делал. — Он наклонился над серповидной приборной доской и вгляделся в бегущую внизу пустыню. — Но я, действительно, сделал так, чтобы ее одержали, вот и все. Вы уже видели это за ужином. Теперь вы во главе? Над вами нет никого?

— Военный министр. В настоящий момент я собираюсь доложить ей о текущей ситуации.

— Нет речь, — посоветовал Орев.

— Под «текущей ситуацией» вы имеете в виду…

— Три мотора встали. Я уже сообщила ей, что Саба повернула на восток. Была должна. Я надеюсь, вы согласны починить моторы до того, как я сообщу о них. Вот почему я разрешила вам подняться наверх. Вы согласны?

— Я не могу. — Шелк сел в соседнее с Гиацинт кресло. — И не стал бы, если бы мог. Тогда мы бы вернулись туда, откуда начали: люди Гагарки попытаются захватить дирижабль, и все — все мы, я имею в виду — умрут. Как я сказал, я предал Внешнего, потому что я так чувствую…

— Ветер поменялся, сейчас с запада, сэр, — сообщила пилот.

— Курс?

— Юго-восток, сэр. Мы можем попробовать спуститься ниже.

— Так и сделаем. — Хадаль задумалась. — Сто пятьдесят кубитов. — Она повернулась к Шелку. — Вы боялись, что мы разобьемся. Мы можем. Опасно лететь так низко при таком ветре. Если нас подхватит нисходящий поток, считайте, мы погибли. Но внизу ветер не такой сильный.

Гиацинт ахнула.

— Я чувствую, что дирижабль опускается, — сказал Шелк. — Я уже ездил в движущейся комнате и чувствовал себя очень похоже.

— Вы хотите лететь на восток. Вы заставили генерала Саба направить нас туда.

Он кивнул и опять улыбнулся:

— К Главному компьютеру. Гагарка хочет выполнить План Паса, Внешний тоже этого хочет, вот почему я чувствовал, что предаю его, когда портил ваши моторы. Но мы ничего не добьемся, если дадим Гагарке попробовать захватить ваш дирижабль; так что диверсия была единственным способом остановить его.

— И теперь, когда у нас не хватает моторов, чтобы лететь против ветра, вы решили испытать свою магию на нас.

Шелк покачал головой:

— Нет. Никакой магии. Я могу только молиться, а молитва совсем не магия, а просьба. Я так и сделал, и, возможно, меня услышали.

Он глубоко вздохнул:

— Майор, вы хотите, чтобы ваши моторы опять заработали. Вы хотите сохранить этот дирижабль и отвезти меня к своим начальникам в Тривигаунте; до остальных пленников им дела нет, как вы должны знать. Мне есть.

Хадаль медленно кивнула.

— Мы сможем все это сделать, но только если будем сотрудничать. Отвезите нас в Главный компьютер, как требует Пас и желает Внешний. Гагарка и его люди покинут виток и, таким образом, начнут выполнять План. Гиацинт и я вернемся…

— Тихо! — Хадаль вскинула голову, прислушиваясь.

— Номер семь остановился, сэр, — сказала пилот абсолютно бесстрастным голосом, передавшим все, что она чувствовала.

— Быстро подними его. Сразу под облака.

— Разве ветер здесь не должен быть сильнее? — спросила Гиацинт Шелка.

Хадаль, вскочившая на ноги, изучала пустыню внизу:

— Намного сильнее, но я собираюсь посадить его и починить моторы. Но даже если мы не сможем, ветер хотя бы не будет относить нас прочь от Тривигаунта. Нам нужно большое ровное пространство для приземления и оазис, если мы сможем его найти.

— Нет земл! — резко посоветовал Орев.

— Если вы полетите в Главный компьютер… — начала Гиацинт.

— Шелк не может починить их, — резко повернулась к ней Хадаль. — Он признает.

Шелк тоже встал.

— Вы должны иметь веру, майор, — полушепотом сказал он.

— Да, я верю. Рубящая Сфингс, спаси нас! Мне нужно место для приземления.

— Я сказал, что не могу починить моторы — и это правда. Но я должен был добавить — как делаю сейчас, — что, если мы будем исполнять волю богов, а не идти против нее, найдется способ…

— Сэр! — указала пилот.

— Я вижу их. Ты можешь привести нас туда?

— Мне кажется, да, сэр. Я попробую.

Шелк наклонился вперед и прищурился.

— Что-то похожее на муравьев, — сказала Гиацинт, — но до них лиги и лиги.

— Караван, — сказала Хадаль Шелку, — Скорее всего, наш. Но даже если нет, у них должна быть еда и