Фэррелл подумал о двух выпитых им пинтах и улыбнулся. Две пинты — это немного, и дело не в цене. В молодости он любил выпить, так же как его приятели. Это была его жизнь, его культура, и он наслаждался ими. В The Unity всегда было пианино в те дни, и один чел помимо традиционных лондонских мелодий играл буги-вуги. Он вспомнил своего брата, стоящего у стойки. Брат проводил вечера в The White Horse в Хоунслоу, они пили биттер, хотя некоторые его приятели пили мягкую выпивку. Пиво было дешевым, в пабах всегда было полно народу. Лагер появился позже. Иногда случались драки, но он не хотел вспоминать о них. Это было глупо. Они никогда не использовали ножи или бутылки, только кулаки. Драки не были слишком жестокими; просто пьяные драки. Ссадины и синяки заживали, и все, что оставалось, это смутные воспоминания, стиравшиеся со временем.

Фэррелл встряхнулся; он знал, что может вспомнить, если захочет. Если быть абсолютно честным, возраст не разрушил его память. По крайней мере пока. Он подумал еще немного и заставил мозг вернуться. Было сложно помнить вещи такими, какими они были в действительности, а не такими, какими их хочется помнить. Особенно это касалось войны. Очень многих вещей можно избежать, если приложить к ним немного лоска. Это единственный способ выжить как целое. Уэст научится. Это английский способ обращаться с вещами. Иногда он работает, иногда нет. Он все сделал правильно. Самодисциплина и контроль.

Войдя в квартиру, Фэррелл налил маленькую чашку чая и присел у окна. Он смотрел на здания вокруг; сгущались сумерки. Это было отличное время суток, и погода стояла чудесная. Он любил жаркую погоду, так же как его жена. Он посмотрел на ее портрет на стене. Он видел ее с обритой головой и сломанными ребрами, изнасилованной и избитой, ожидающей своей очереди перед нацистским крематорием. Но он не хотел думать об этом, он предпочитал смотреть как загорается свет в окнах домов, и просто наслаждаться спокойным вечером. Он оставил свою старую квартиру переехал в новую. Это было хорошее решение, хотя к нему его подтолкнула дочь, сам бы он остался там, где был. Ведь та квартира была его домом, но все к лучшему. Что-то нужно оставлять позади. Он слышал раскаты чьего-то баса на улице и звонкий смех. Он был счастлив иметь то немногое, что у него есть.

В молодости у него и друзей были кое-какие приключения, конечно. На прошлой неделе он узнал о смерти Джонни Бэйтса. Это был тяжелый случай, старина Джонни, вечно пьяный и дерущийся с полицейскими. Есть определенные неписаные правила — если ты бьешь полицейского, потом в участке они тебе это вернут сторицей. Так они поддерживали порядок, и большинство людей это быстро успокаивало. Раньше он никогда не слышал о том, что кого-то избили до смерти, как сегодня. Хотя, может быть, это и случалось, просто убийство тогда было легче скрыть. Правда, ему в это не верилось. Сегодня все происходящее открыто для всех, и это не плохо, просто это показывает, как далеко все зашло, но в Англии раньше было больше насилия. Ты был более свободным, но все, что они давали одной рукой, они забирали другой.

Джонни Бэйтс жил в Хоунслоу на соседней с Фэрреллом улице, и они были друзьями. Джонни был старше на несколько лет; Фэррелл всегда восхищался им. Он увлек Фэррелла боксом, это увлечение прочно связало их и логично привело в армию. Отец Джонни сражался в Великой Войне, и говорили, что осколки повредили не только его уши. Местные парни говорили, что его мозг поврежден шрапнелью, так как на виске виднелся большой шрам, и он часто часами сидел в спальне в полной темноте, за занавешенными шторами. У папаши Бэйтса была женщина в Чизуике, его жена была еще жива тогда, это было до того, как их дом разбомбили. Люди говорили о безумии Бэйтса и его любовнице, словно это проистекало одно из другого. Это больше напоминало сплетни, но однажды они включили телевизор и увидели репортаж о стонущем в темноте Бэйтсе, обвиняющем кайзера в своих бедах.

Может быть, это и сделало Джонни таким тяжелым ублюдком. Может быть, он решил положить конец всем этим разговорам. Он не хотел слышать таких вещей о своем отце, храбром солдате, сражавшемся за Англию и заслужившем лучшую участь. Джонни любил драться, и Фэррелл понимал, что это не то, что у него просто чешутся кулаки. Ему еще и пятнадцати не было, когда ему в первый раз сломали нос. Двое юнцов повсюду лазили вместе, но потом Джонни ушел в армию, и они потеряли связь. После войны все изменилось. Джонни жил жизнью ночного гуляки, в то время как Фэррелл иногда заходил выпить вечерком, но в основном проводил время со своей новой женой. Они еще виделись, конечно, ц именно Джонни привел Фэррелла в ТА. Но в конце концов их пути разошлись. Жене было тяжело в чужом городе, после всего пережитого, оставаться один на один с прошлым. Он относился к ней очень бережно. Их брак был удачным. Если он знал что-то определенно, то как раз это.

Лондон здорово изменился после войны. Оглядываясь назад, он мог вспомнить много о том, как все было раньше, но это может вывернуть человека наизнанку, а он не хотел уподобляться тем бывшим солдатам, которые говорят, что все кругом ерунда и что вся страна у них в долгу. Каждый хочет, чтобы его уважали, а когда ты проходишь через войну, ты хочешь этого больше, чем другие. Это естественно. Но так не бывает. То, что пережили одни, другие, те, кто не был там, понять не в состоянии, и пропасть между людьми росла. Ему помогло то, что у него была жена. У них никогда не было много денег, но они просто наслаждались самим фактом своего существования. Их запросы были невелики, после войны достаточно было просто быть живыми. Это важно, теперь они ощутили, в чем прелесть жизни.

Пинта пива — неотъемлемая часть жизни, и в пабах всегда было весело. Всюду после войны слышались смех и музыка, эти знаки всеобщего вздоха облегчения. Во время войны все это тоже было, но как-то по-другому, как-то франтовато, что ли. Будучи молодым, Фэррелл стремился ничего не упустить, поэтому время в лагерях было для него нелегким — он боялся пропустить что-то важное в жизни. Глядя на современных девушек, он не мог их даже сравнивать с девушками его молодости, хотя сегодня у них гораздо больше возможностей в плане одежды, моды и так далее. Тогда были настоящие красавицы. Фэррелл помнил одну, она еще нравилась Джонни; Фэррелл как-то нарисовал ее, когда они уже расстались. Ее звали Энджи. Он изумился той легкости, с которой вспомнил ее. Она действительно была красавицей, и тем вечером на ней были красивые чулки. В подворотнях всегда было полно парочек в те дни, потому что с жильем была проблема, и большинство детей жили со своими мамами и папами. Все занимались этим там, где удавалось. К тому же это только естественно, и ничего больше.

Если кто-то захватывал с собой презервативы, то они отправлялись ловить удачу в парки. Молодежь приходила туда заниматься сексом. Чем ближе надвигалась война, тем больше вокруг было секса. По крайней мере, таково было ощущение Фэррелла, хотя он был солдатом, и для него и его приятелей тогда было самое время жить: Над народом нависла угроза уничтожения, но природа давала о себе знать. Да, в то время он регулярно занимался сексом. Тогда знать не знали ни о каких таблетках; может быть, у мужчин было более развито чувство ответственности, чем сейчас. Он знал, что если девушка забеременеет, то он без вопросов женится на ней. Обе стороны знали это. Может быть, тогда относились к женщинам с большим уважением, хотя вокруг было полно шовинизма. Вопреки всему это была хорошая жизнь. По крайней мере до тех пор, пока он не попал в Европу и не увидел другую сторону человеческой натуры. Он ненавидел старые фильмы о Второй мировой, потому что там все идеализировали. Там была сплошная пропаганда. Вот «Унесенные ветром» хороший фильм, его можно посмотреть вместе с девушкой.