а потом, сжав мою ладонь, резко потянул на себя.

Я потерял равновесие и оказался с ним лицом к лицу.

– Какие приятные черты! – воскликнул он, свободной рукой трогая меня за подбородок. Я оторопел и мог только смотреть на него, широко раскрыв глаза. – Если смерть не изуродует вам лицо, мне почти не придется ничего делать! Черты Россетти! Нет! Караваджо! Вас вылепил выдающийся мастер. Как обворожительно вы будете смотреться на поминальном ложе!

Пока я собирался с силами, Валентайн одним движением оказался между нами и вежливо, но твердо убрал от меня обе руки ван Доффера.

– Доффер, я бесконечно ценю твой энтузиазм и преданность делу, но Дориан пока умирать не планирует, – усмехнулся он. – По крайней мере, меня он об этом не уведомлял. Зато у нас есть настоящий клиент, привезли пару часов назад, тебе понравится!

Я благодарно выдохнул.

Валентайн, проходя мимо, похлопал меня по спине и подмигнул. Я вздохнул. То, что среди работников похоронной индустрии собрались исключительно люди слегка не в своем уме, становилось мне ясно. Оставалось лишь понять, что среди них делаю я?

Мисс Лилиан рассмеялась, прикрыв рот ладонью. За ночь, что она провела в похоронном бюро, она явно повеселела – стала такой плотной, что через нее нельзя было рассмотреть даже самые крупные предметы обстановки. Ей явно дышалось здесь свободнее… Если вообще можно употребить в отношении призрака этот глагол. Я надеялся, что ее канат с якорем исчезнут сами собой, но, видимо, требовалось что-то большее.

Ее тело привезли на рассвете – миссис Уайт все же не хотела лишних пересудов. Бедная мисс Лилиан выглядела вовсе не так привлекательно, как ее призрак. К сожалению, хоть готические романы и романтизируют повешение как способ уйти от мирской суеты, но на цвете кожи оно отражается весьма сильно.

Лицо мисс Лилиан застыло в навеки перекошенной жажде последнего вздоха, посиневшая кожа пошла багровым вокруг яркого следа от впившейся в шею петли. К тому же от ее одежды – простой ночной рубашки – отвратительно пахло человеческими выделениями. Это естественный процесс при повешении, но почему-то миссис Уайт даже не удосужилась ее обмыть.

Я учился в Итоне, а потом видел много повешенных, особенно во время экзаменов. Но с ними обращались куда почтительнее, чем миссис Уайт с собственной дочерью.

– Предоставьте все мне, – ван Доффер снял перчатки и похрустел пальцами. Звук вышел такой, словно паре мышей переломили хребты. – Мне нужна чистая вода, полотно и та одежда, в которую покойницу переоденут.

– Платье еще у портного, – ответил Валентайн. – Пока выдам простыню.

– Как хотите, – пожал плечами ван Доффер. – Принесите чашку крепкого чая, обязательно с молоком и кусочком сахара. Нет, двумя! И не мешайте мне! Уходите, уходите, только отвлекаете своими прекрасными лицами от настоящего труда!

– Ты мое лицо назвал прекрасным? – расхохотался Валентайн.

– Не бросай мне вызов! – горделиво распрямился ван Доффер. – Глаза у мертвецов все равно закрыты, а шрам твой несчастный я уберу за четверть часа! Не хочешь лечь ко мне на стол вместо юной леди?

– Пожалуй, воздержусь, – Валентайн приобнял меня за плечи и повел прочь из помещения, которое служило у нас могильником. – Дориан, вы сделаете чаю нашему дорогому другу?

Может показаться, что Валентайн использовал меня в качестве мальчика на побегушках. Но на самом деле вы просто представить себе не можете, насколько он был плох в попытке приготовить хоть что-нибудь. Вершина его мастерства была налить виски в стакан. Чай у него неизбежно выходил горьким, а молоко скисало, как в сказках про Добрых Соседей, и я искренне недоумевал, как он ухитряется выживать один, без экономки и хоть какой-либо помощи.

Я отнес поднос с чаем и молочником в могильник. Мистер ван Доффер уже начал производить манипуляции с телом, и я невольно отвел глаза. Было неловко смотреть на обнаженное тело мисс Лилиан, пока сама мисс Лилиан тихонько общалась о чем-то с Валентайном в приемном зале.

– Скоро, скоро, милая, станешь ты красивая, – напевал ван Доффер себе под нос на мотив детской песенки.

У меня мурашки по спине побежали.

Танатопрактик орудовал кистями у лица покойной. На его руки приятно было смотреть, и я даже отвлекся от жутковатого сопровождения. Его движения были точны и уверенны, как у художника или музыканта. Обезображенное удушением лицо мисс Лилиан возвращало первоначальную красоту прямо у меня на глазах.

Заметив мой интерес, ван Доффер поднял голову и широко улыбнулся. Его руки при этом ни на мгновение не прекращали работу.

– Реставрация лиц покойников ничем не отличается от реставрации какой-нибудь церкви, – сообщил он мне. – Только вот церковь какого-нибудь четырнадцатого века нужна в основном муниципальным властям да сумасшедшим историкам. А красивые лица – всем. Красивые лица у красивых ангелов, вы не находите, мой друг?

– Н-нахожу, – мне было тяжело находиться рядом с ним и не думать, что по нему плачет больница для душевнобольных. В конце концов, он был талантлив, а талантливым людям в таких местах, как правило, делать нечего. Однако и поддерживать беседу я желанием не горел.

Видимо, мое согласие не требовалось. Ван Доффер продолжил:

– Самоубийство или нет – кого касается? Важно хорошо выглядеть в гробу! Последний праздник перед тем, как сесть на поезд… Или где ее захоронят, неужели на одном из кладбищ Лондона? Ну и ну, вы знаете, что уже третьим слоем хоронят? Нужно больше кладбищ… Неспокойное время сейчас, неспокойное время грядет… – забормотал ван Доффер, нанося на бледные щеки мисс Лилиан яркие румяна. – Однако барышня красавица. Вот что нынешнее время делает с молодыми людьми… Перемалывает на костную муку!

Я не мог не согласиться с ним.

Сколько несчастных одноклассников проводил я в последний путь, еще обучаясь в колледже, сколько исповедей призраков выслушивал в уборных и под стенами часовни, в которую им не было больше ходу? Люди, похожие на цветы, нежные и хрупкие, чутко воспринимающие красоту, оказывались убиты уродством этого мира.

Я сомневаюсь, что то, что я выжил, говорит обо мне что-то лестное. Но мертвым нужен проводник. В этот момент я вдруг отчетливо почувствовал, что нахожусь на своем месте.

– Согласен с вами, – проговорил я. – И они заслуживают достойных проводов.

– Не беспокойтесь, – вдруг проговорил ван Доффер почти серьезно. – Эта юная леди окажется в гробу даже красивее, чем была при жизни. Ступайте, вы нужны ей там, а не здесь.

Я кивнул и поспешно вышел.

И тут же мисс Лилиан бросилась ко мне через весь зал, ее тяжелый якорь волочился по полу позади нее, но она, кажется, уже не замечала его вес.

– Вы бы видели это платье, Дориан!

Платье?