смотрела, как мама наклонилась в растерянности над сахаром, как стала сметать его руками в одну кучу. Мама сидела на корточках, широко расставив ноги и пропустив между колен черную плиссированную юбку. Саша подумала, что мама наверняка плачет сейчас от обиды. Надо было подойти к ней, пожалеть, но Саша вспомнила строгое лицо мамы, ее вечно раздувающиеся от недовольства щеки, и не пошла.

– Побежали на дрова! – крикнула она с неестественным задором. Саша очень боялась, что Анька будет жалеть их пакет. Но Анька молча смотрела на Сашину маму, раздумывая, не помочь ли ей с сахаром.

– Ничего, сами соберут. У нас давно как-то мука просыпалась, так бабушка всё собрала. Побежали!

Дрова, вернее, бревна, которые постепенно распиливали на дрова, лежали у двухэтажных деревянных бараков рядом с Анькиным домом. На каждом этаже такого дома было по две квартиры, друг над дружкой, в нижних находились печки. Несколько раз в год к домам подвозили бревна, жильцы потихоньку их пилили. Пока оставалась хотя бы половина бревен, дети по ним бегали. Однажды, правда, прямо на глазах Саши стопка рассыпалась под Викой Иващенко, жившей в том дворе. Она бежала по верхнему бревну, когда вдруг раскатились остальные. Вика тогда сильно оцарапала ноги, руки и лицо, и родители запретили ей играть на дровах. А Саше мама не запрещала, потому что она маме про случай с Викой не рассказала. И Анька своим родителям не сказала.

В том году лето было очень жарким, и куча бревен так и оставалась нетронутой с начала апреля. Бревна уже посерели и покрылись белыми пятнами. Кто-то сумел вытащить прямо из середины одно бревно, отчего там осталась дырка – тоннель, куда Саша с Анькой прятали свои мелкие драгоценности: красивые стеклышки, камешки, наклейки от жвачек, которые привозили им тетя Лена с дядей Валей.

Они подбежали к дровам и уже хотели забраться проверить свой тайник, как Анька вдруг показала Саше знаком: «Тссс!» На другом конце бревен стояли взрослые парни, они точно уже учились в школе. Всех парней такого возраста Саша с Анькой считали хулиганами. Они присели, чтобы спрятаться, и стали думать, куда бы еще пойти. Анька предложила бежать к пятиэтажке закладывать секретики. Пятиэтажка – в чужом дворе, зарывать секретик под носом у незнакомых детей страшновато. Анька – очень смелая, а Саше идти в другой двор не хотелось.

– А где мы возьмем стекла?

Саша уцепилась за эту отговорку, хоть и знала, что на Лесобазе валялось много разбитых бутылок, но вдруг Анька поленится искать?

– Где-где? Дак полно же. Вон, вчера, помнишь, били дяденьку у нашего подъезда? У него же пиво было. Бутылки-то, поди, все расколотили. Пойдем посмотрим!

– Что с кладом? Ты полезешь?

Саша отвлекла Аньку и указала на тоннель в куче бревен. Анька приподнялась немного заглянуть внутрь – с другой стороны виднелись парни, один даже курил. Она внимательно рассмотрела дыру и сунула туда голову.

– А нету! – удивленно сказала она.

Они прятали свои драгоценности глубоко, пропихивали их в тоннель палкой. Анька перевела дух и засунула голову еще раз:

– Да нету! Стыбзили!

Стало понятно, что бумажки и камни украли парни. Наверное, они прямо сейчас на другом конце бревен рассматривают вкладыши и картинки из журнала «Мурзилка», который Саша с Анькой как-то нашли выброшенным у библиотеки и вырезали оттуда все фигурки.

Ничего не поделаешь, парней они боялись. Анька снова присела на корточки. Можно побежать в их городок на качели, но там всё давно разломали: качели не качались, карусель не крутилась. За дом Саше было нельзя. Вообще-то мама не отпускала Сашу и на дрова, и даже к Анькиному подъезду. Разрешалось только гулять в своем дворе или находиться у Аньки в гостях. А Аньке запрещали уходить дальше ее подъезда, хотя они всё равно бегали. Но родители дома и в любой момент могут выйти. Саша возила пальцем по песку и думала.

– Это какая буква? – спросила вдруг Анька.

– Это не буква. Я просто так черчу.

– Но ты же пишешь?

Анька была уверена, что любые выведенные рукой линии – это буквы. Саша смахнула линии рукой и на гладком песке написала:

– Это «А».

Анька внимательно посмотрела. Саша написала следом «н».

– А это какая? – спросила Анька.

Саша ответила и написала еще одну «н». И затем – «а».

– Вот видишь, – объясняла она, – что получается? Ан?.. – она медленно провела пальцем по двум слогам, как бы подсказывая Аньке окончание ее имени.

Анька кивала, рассматривая буквы, но не так, как нужно, а вверх ногами. Саша развернула ее правильно.

– Ну? А-н-… Дальше что? Видишь же, что такая же буква идет опять?

– Какая такая?

– Буква «нэ».

Анька долго думала, пока вытирала рукой вытекшую из носа соплю. Она так никогда не делала, но сейчас была очень увлечена. Потом подчеркнула пальцем две первые буквы:

– Это – «ан»? А это – «нэ»?

– Ну да, – обрадовалась Саша, – что получается?

Анька крутила головой, подступалась к буквам так и эдак, но не могла догадаться.

– А ты сама-то можешь прочитать? – вдруг ехидно спросила она.

Саша вздохнула:

– Конечно, могу. Это ведь я написала. Получается «Анна», – сказала она без раздражения. Обычно она злилась, когда Анька становилась глупой, но сейчас было видно, что та хочет читать, но не умеет. Саша удивлялась, что Аньку еще не научили буквам, ведь ее мама была воспитательницей. То ли у Анькиных родителей так мало свободного времени, то ли Анька такая неспособная? Но учиться она хотела:

– А научи? Я уже тоже хочу читать. Если умеешь читать, да еще и писать, тебе разрешат сидеть на последней парте и рисовать во время уроков, пока дураки учат буквы. А я-то с кем буду сидеть?

Саша удивилась:

– Это кто тебе сказал?

– Мама!

– Она тебе показывала буквы?

– Да. Много буков!

– Букв. А почему ты не научилась?

– Не знаю. Скучно. Научи.

– А цифры ты знаешь?

– Ну, цифры легко…

Саша разровняла песок и написала «1990».

– Что здесь написано?

Анька наклонилась:

– Один… девять, девять… «О».

– Да не «О», а ноль!

– Как это?

– Потому что не один, девять, девять, ноль, а тысяча девятьсот девяносто. Год сейчас одна тысяча девятьсот девяностый…

Анька прищурилась:

– А ты откуда знаешь?

– Так в газете же наверху пишут…

– Не, цифры я знаю, кроме ноля, че это – ноль-то?

И тут же добавила:

– Это неинтересно. Давай буквы.

Саша стерла написанное и хотела начать алфавит по порядку, но с той стороны бревен зашумели парни. Они с Анькой тут же подскочили, побежали прочь. Сами не заметили, как