что ее и избрали секретарем. Возможно, их первый разговор затянулся бы, но пришли люди, Марина простилась. Евгения Ивановна сказала ей:

— Что ж, привыкай, серденько! Смелей включайся в наше гремякинское життя. Еще не раз побачимся…

А вот с председателем колхоза встретиться в эти дни Марине не удавалось — очень был он занят, кабинет его пустовал. Сегодня же Павел Николаевич находился в конторе с утра.

Марина пришла в правление в тот час, когда у председателя колхоза были неотложные дела с приезжими товарищами. В кабинете гудели голоса, и она по совету Люси Веревкиной подождала, пока мужчины не распрощались с Павлом Николаевичем. И как только это произошло, она вскочила со стула, в нерешительности заволновалась.

— Заходи, не бойся, а то опять кто-нибудь помешает! — на правах старшей, более опытной подбодрила ее Люся.

Едва приоткрылась дверь кабинета и она произнесла нерешительное «Можно?» — Павел Николаевич тотчас же громко отозвался:

— Входите! Кто там?

Марина сделала несколько шагов по ковровой дорожке вишневого цвета и остановилась со смущенной улыбкой на лице» На нее выжидающе, пытливо смотрели блекло-голубые глаза; председатель сидел, облокотясь на стол, крупный, большерукий, слегка взъерошенный. На столе лежал развернутый лист ватманской бумаги, испещренный прямыми линиями, заштрихованными квадратиками и овалами. В пепельнице белела горка окурков — должно быть, только что ушедшие мужчины провели в председательском кабинете не один час.

«Генеральный план застройки Гремякина», — прочитала на ватмане Марина, но нисколько не задумалась над этими словами.

— Добрый день! — сказала она негромко.

— Здравствуйте, — кивнул ей Павел Николаевич.

Марина ближе подошла к столу.

— Киномеханик я, Звонцова… Приехала, а к вам никак не могла попасть, все вы заняты.

Привстав над столом, Павел Николаевич пожал ей руку и опять бросил на нее внимательный взгляд, но теперь глаза его вроде бы повеселели, потеплели. В позе девушки, в фигуре, во всем ее облике было нечто такое, что вызвало в нем желание сказать вслух: «Симпатичная, а вот какой окажешься в работе, в жизни?»

— Я уже осмотрела кинобудку и аппаратуру, — заговорила Марина, стараясь держаться с достоинством человека, хорошо знающего свое дело. — В любое время можно демонстрировать картины. Вот только не знаю, как со сборами будет… Да еще экран новый надо бы, старый в пятнах, пообтрепался.

— Та-ак… — протянул председатель, обдумывая, что же, собственно, сказать этой молоденькой, выходящей на самостоятельную дорогу девушке.

Она улыбнулась, опять задержалась глазами на ватмане. А он откинулся на спинку стула, повторил уже тверже, должно быть, окончательно отрешаясь от того, чем была занята его голова до прихода девушки:

— Та-ак!.. Значит, приступаем к работе? Это хорошо. Клуб в Гремякине еще до меня строили. Тесноват, старомоден, да что поделаешь! Пока сойдет и такой. А вообще в колхозах строят замечательные Дома культуры. Современные. Видел я один проект у областных архитекторов — душа взыграла. Годика через три построим такой и у нас…

Марина вдруг почувствовала, что больше не стесняется, не робеет перед крутоплечим голубоглазым человеком за столом, хоть он и был более чем вдвое старше и конечно же обладал большущим опытом. С легким безобидным вызовом она сказала:

— Может, все-таки предложите мне сесть?

— Ого! — встрепенулся Павел Николаевич, и на его лице появилось выражение любопытства.

Он указал на стул и, когда девушка присела, с подчеркнутым вниманием принялся слушать ее. Марине не терпелось сразу же выложить все свои планы, договориться о покупке материи для нового экрана, чтобы, не мешкая, завтра же приняться за дело, съездить в район за кинофильмом. Нечего откладывать в долгий ящик то, что можно сделать немедленно. Все эти дни в Гремякине она думала о том, как лучше начать работать, как держаться с людьми, с колхозным руководством. И вот эти решающие минуты наступили. Ох как важно сейчас, во время разговора с председателем, не уронить себя в его глазах, проявить деловитость, чтобы сразу стало ясно, что она приехала не баклуши бить, а работать, быть полезной людям!..

— Билеты продавать, пропускать в зал — это, конечно, я сама буду делать, — уверенно сказала она. — А вообще билетерша нужна. Жалко, клубная работа в Гремякине запущена. Можно бы из актива совет создать, помощь была бы. В других клубах это практикуется. Все ведь от людей зависит. Я как-то прочитала такую фразу: нет скучных уголков в нашей стране, есть скучные, равнодушные люди. Это относится и к культуре в деревне.

Марина умолкла, взглянув на председателя. Он сидел сосредоточенный, будто беседовал по меньшей мере с представителем из района. И это понравилось ей. На курсах киномехаников ребята много и горячо говорили о том, что главное впереди — куда пошлют работать, в какую деревню. Ей, Марине Звонцовой, повезло: Гремякино производило хорошее впечатление, и люди тут отзывчивые…

«А он дядечка ничего, внимательный, работать можно!» — подумала она.

— Да-а… Не повезло нам с завклубом, — после паузы сказал председатель и покачал головой, как бы желая вызвать у Марины сочувствие. — Третий не прижился. И что за прыткая нынче пошла молодежь! Крепости в ней настоящей нет, что ли? А культработник нам нужен позарез. И чтоб всю свою душу гремякинцам отдавал. Где сыскать такого?

— Ничего, попадется достойный человек, — утешительно проговорила Марина. — В основном у нас хорошая молодежь. Всюду, а не только на крупных стройках, про которые газеты пишут. На курсах киномехаников славные были ребята, нигде не подведут.

— Вы так думаете? — прищурился председатель.

— Конечно! Главное — любить свою работу.

— Откуда же берутся такие, как Жуков?

— Я так думаю: он сам не знает, чего хочет. Есть такие, все ищут особых условий, чтобы цацкались с ними. Свои интересы выше всего ставят…

Павел Николаевич налег грудью на край стола, разговаривал теперь с Мариной с нескрываемым интересом. Она заметила это по его оживившимся глазам. Кто-то сунулся было в кабинет, он нетерпеливо замахал рукой на вошедшего: мол, занят, не мешайте. А потом даже пересел на стул рядом с Мариной.

— А вы… Скажи, пожалуйста, ты настоящая, достойная, опереться на тебя можно? — спросил он. — Ты на Жукова не похожа? Особых условий не потребуешь? Гремякино ведь не город, даже не райцентр.

Марина с достоинством ответила, потому что в эти минуты верила в себя, в свой завтрашний день:

— Я постараюсь быть настоящим человеком.

— Молодец, девушка! — обрадовался Павел Николаевич и пожал ей руку. — Люблю чистосердечных людей. Иные из деревни в город убегают, а ты, наоборот, к нам, значит. Это я приветствую. Молодец! А кто убегает, почему? Мой Юрий не хочет после армии возвращаться в Гремякино. Уговаривал его — ни в какую! Конечно, асфальта на улицах у нас нет. И кафе