Бред, с испугу Бри почудилось, будто глаза ректора светились. Но одно она знала точно: господин Лабриан по головке не погладит. Но на улице темно, ректор вряд ли сумел ее толком рассмотреть. Раз так, если ее не поймают, девушке ничего не грозит. Она малодушно подумала, что подозрение в первую очередь падет на однокурсниц Кей.

Сердце выпрыгивало из клетки ребер, легкие болели, когда Британи добралась до погнутого прута. Она запоздало вспомнила, что оставила розы под окном. Кто-то мог вспомнить, как Бри шагала с ними из садов. «Да ну, — успокоила себя девушка, — меня никто не запомнил. Какое всем дело до Мышки, когда рядом красотка, а впереди попойка с друзьями». Платье у нее неброское, немодное, прическа тоже, ни макияжа, ни манящей походки — такая рядом стоять будет, не сразу заметят.

Кое-как приведя дыхание в порядок, Бри прислушалась: тихо. Но ректор — мастер иллюзий, недаром профессор, нельзя расслабляться. И девушка протиснулась в дыру, с облегчением оставив лазаретный садик за спиной.

Когда раскрасневшаяся Британи вернулась в общежитие, час отбоя давно миновал, пришлось выслушать нудную нотацию от консьержки.

— Смотри, — предупредила она, недовольная тем, что ее выдернули из кровати, — в последний раз отпираю! В следующий раз на улице ночевать будешь или там, откуда пришла.

В любой другой ситуации Бри бы возмутилась. Решить, будто она!.. Но сегодня девушка лишь кивнула и, низко опустив голову, скользнула внутрь. Пусть лучше думают, что она гулящая, чем признаться… Хотя, в чем, собственно? Формально Британи не совершила преступления, отделалась бы легким выговором за ночные прогулки, но что-то подсказывало, ректору лучше не знать, кто застал его у постели Кей.

Софа еще не спала и при стуке двери подняла голову, оторвавшись от чтения. Потертый корешок сообщал, что соседка увлекалась не только учебной литературой.

— Хорошо время провела? — София потянулась и засунула книгу под подушку. — Что-то плохо выглядишь для свидания, — нахмурилась она. — Брось его и не бери в голову?

Рассказывать или нет?

Ополоснув лицо, Британи решила, что ей таки нужен взгляд со стороны.

— Я в лечебное крыло ходила, — присев рядом с кроватью соседки, призналась она. — И кое-что видела.

Прикусив губу, Бри замолчала. Глупости все, игра воображения.

— Ну, не томи!

Софа села и скрестила руки на груди.

— Тебя в разведку надо, — хмуро заметила она. — Там молчунов ценят.

Британи вздохнула, сначала один раз, потом второй, сцепила пальцы и решилась. Если она не расскажет, то не заснет.

— Я ходила проведать одну девушку… Кто-то погрузил ее в летаргический сон. Ты еще не приехала, когда все случилось, а я сидела рядом… когда ритуал проводили. Вернее, мы играли в спиритический сеанс, а она вдруг застыла.

Собственные слова казались Бри детским лепетом. Софа тоже хмурилась и ничего не понимала.

— Да говори толком! — прикрикнула она. — Ты еще хуже учебника по некромантии.

— А ты его читала? — ужаснулась Британи.

Соседка кашлянула, ковырнула пальцем одеяло и неохотно призналась:

— Случайно. Стащила у кузена, но ничего не поняла.

Бри окинула Софу неверующим взглядом. Та возмутилась и эмоционально заверила, что со смертью не связывается и другим не советует.

Немного успокоившись, Британи продолжила и более-менее связно описала предысторию своего похода и действия ректора в палате Кей.

— Зеленый — это хорошо. — София глубокомысленно почесала подбородок. Она важно раздула щеки, будто уже стала профессоршей. — Зеленый — цвет жизни. Вот если бы черный, тогда бы он ее убивал.

— Типун тебе на язык! — всплеснула руками девушка.

Какая же она глупая, ректор лечил Кей, а Бри нафантазировала всякого. Золотистые частички — тоже, наверное, хорошо. Только почему-то поток шел от Кей к Гвену, а не наоборот. Но Британи ничего не смыслила в магии, за исключением собственной, стихийной. Уточнять у Софы она тоже не стала. При всей своей важности соседка знала не большее ее.

— Знаешь, — снова обратившись мыслями в прошлое, протянула Бри, — у него глаза светились.

— Брось! — фыркнула София и потянулась за книгой, чтобы продолжить прерванное чтение.

— Клянусь! — стиснула ее руку Британи. — Как два огонька!

На мгновение почудилось, будто давешний недобрый взгляд вновь сверлил спину. Девушка даже обернулась, но, разумеется, никого не увидела. Занавески задернуты, дверь заперта, стены на месте. Бред все.

Софа закатила глаза и на всякий случай проверила, нет ли у соседки жара.

— Холодный. — Она отняла ладонь от ее лба. — Признавайся, выпила для храбрости?

— Да трезвая я! — возмутилась Бри и, не в силах усидеть на месте, вскочила. — Думаешь, я просто так испугалась? В тот момент, когда он обернулся, внезапно так, глаза точно светились. Алые такие.

— Ты хоть определись, — лениво зевнула София и открыла книгу на заложенной странице, — огоньки они или красные. Спи лучше, иначе к утру ректор у тебя в нежить превратится. Завтра на него посмотришь и убедишься, что это свечка в глазах отражалась.

Британи потянулась к верхней пуговице. Соседка права, красные глаза — это чересчур. Не следовало листать учебники перед вылазкой, не привиделось бы. Среди тех, которые выдали первому курсу факультета стихийной и природной магии оказались и пособия по боевой магии. Девушка недоумевала, зачем им знать, куда надо бить гуля. Наверное, библиотекарь в спешке перепутала.

— Все? — не отрываясь от чтения, буркнула Софа. — Ты подумай, может, ректор пентаграммы чертил или хвост отрастил?

— Да я уже поняла: глупости все.

Сняв платье, Бри аккуратно повесила его на спинку стула.

А розы жалко. Нельзя цветы просто так срезать и на пол бросать.

На следующий день Британи окончательно забыла о ночном видении. Никто за ней не пришел, в ректорский кабинет не вызвал, да и во время торжественной речи Гвен Лабриан не рыскал взглядом по залу в поисках беглой природницы. Приветствие выдалось на редкость скучным. Ректор и сам это понимал, явно тяготился необходимостью в сотый раз произносить те же пафосные фразы. Подсевший к Бри Мердок утверждал, что в том году студентов тоже призывали к усердию и служению родине. Зато сидевшие в первом ряду почетные гости довольно кивали. Благодаря им академия ни в чем не нуждалась — государственного финансирования для ремонта и обновления пособий явно бы не хватило.

Потом на сцену вышел сводный хор и стройно вывел гимн альма-матер. Все студенты и преподаватели при этом поднялись, приложив руку к сердцу. Не обошлось и без государственного гимна, уже без слов, сыгранного оркестром. После все разошлись по аудиториям. Учебный год официально начался.