‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- С чего ты взял, что я умею играть в нарды?- хмыкнул шеф. Посмотрев на меня так, что у меня задрожали коленки.

- Мама сказала,- бесхитростно сдал меня сынуля, — она говорит, что такие, как вы не умеют играть в шахматы, только в нарды. – Мам, а такие, как дядя Тагир, это какие?

- Да, Светлана Валерьевна, потрудитесь объяснить ребенку, почему это я обязан уметь играть в нарды. У меня, между прочим, юношеский разряд по шахматам,- в глазах Тагира играли смешливые черти.

-Потому что шахматисты имеют более аналитический ум,- прошипела я так тихо, чтобы не услышал Васька, вспомнив пережитый мной ужас, когда нас повязали полицейские. - И за ними не гоняются охотники за головами.

- Опасность сближает, остроты ощущениям придает,- обжег меня дыханием чертов Тигруля. - И тебе это нравится, я видел.

Господи, что я творю? Этот человек здесь, рядом. Мой сын от него без ума. И я бы, наверное могла влюбиться в моего начальника, и в омут с головой броситься. Но мои мысли каждую минуту возвращаются в чертов ресторан, где совсем недавно ко мне прикасался мужчина, о котором я не переставая думала нескончаемые восемь лет. Ненавидела, любила, снова презирала. И так по кругу. По всем кругам личного ада. Ну почему я не могу быть счастливой? Разве это справедливо?

- Светлана Валерьевна, Света, с тобой все в порядке? – в голосе Тагира участие. Но его рука на моем предплечье не пробуждает мои мурашки, не заставляет из огненной волной нестись по моему организму

-Прости, я не хотел тебя смущать.

- Врядли это бы у тебя вышло. Я, просто перенервничала,- отвечаю  равнодушно, но голос дрожит.

- Я отвезу вас домой. Васька устал, да и ты выглядишь потрёпанной,- от его улыбки не становится светлее. И спокойствия я не чувствую. Я его боюсь. Боюсь того, что расстояние между нами сужается до микрона, но даже эта маленькая частица способна поглотить меня, как черная дыра.

Он сильный. Уверенный в себе, надежный, как каменная глыба.  Но не мой, и вряд ли когда-нибудь им станет. Он опасный, совсем нам с Васькой не нужный. Это я так лихо себе пообещала, что смогу влюбиться в моего шефа, но сердцу не прикажешь.

- Мы можем добраться сами,- слишком поспешно отвечаю я, понимая, что не могу противиться такому нахрапу. Энергия от Тагира идет ошеломительная, невозможно противиться его приказам. Да, он даже когда просит, я чувствую, что это не просто призыв к действию, а самый настоящий приказ.

- Не будь овцой,- ухмыляется шеф,- ребенок хочет джип, и я не против зайти на рюмочку кофе.

- Это совершенно излишне,- блею, как пресловутое кудрявое парнокопытное. - И кофе у меня растворимый. Другого нет, а вы любите сваренный по турецки. А и сахар коричневый у нас закончился.

Ага закончился, лет восемь назад. Как раз тогда, когда мы с матерью и Катькой продали любимую квартиру. Они меня увозили из жизни, в которой нам вдруг стало очень тесно. Да, я просто сбежала: от позора, от ставшей вдруг невозможной ненависти и людской злобы.

- Переживу,- в голосе Тагира нет и тени насмешки.- Тем более, что сами вы не допрете...

Я не успеваю уточнить последнюю фразу, подсуживая сына, который уже во всю карабкается в чертов танк, даже не спросясь разрешения. Придется провести с ним воспитательную беседу на тему «Почему важно не лезть поперек батьки, в нашем случае, растерянной мамки, в пекло»

- Вау, это мне? – в голосе Васятки столько восторга, что мне становится страшно. Мой ребенок не очень избалован, что не делает мне чести как матери. – Нифига себе. Дядь Тагир, а ты мне все установишь? Вау, мам, посмотри.

- Когда вы успели? - вздыхаю я, рассматривая дары добренького дядюшки Тагира, загоняющего меня в угол, как охотник несчастного зайца. Игровая приставка, коробка с огромной плазменной панелью, и огромный пакет, набитый художественными материалами очень известной фирмы, на которые мы с Васяткой давно облизывались. Катька зараза. Так вот о чем они шушукались с моим шефом, сам бы он не додумался до такого. И Тагир исчезал теперь понятно куда. – Мы не можем принять такие дорогие подарки.

Боже, как же я себя сейчас ненавижу. Смотрю в потухшие глаза сына, и ненавижу люто: себя, свою проныру сестру, биологического отца моего ребенка, а главное этого наглого, зажравшегося хозяина жизни, который просто дал надежду маленькому мальчику на то, что он может иметь такую роскошь. Как щеночка поманил.

- А я не тебе их дарю. Васька может по-мужски этот вопрос решить сам, поняла женщина? – в рыке Тагира столько уверенности, что я тут же сдаюсь. Хотя, кому я лгу, бороться с взглядом мальчика, полным слез я не в состоянии. – Садись быстро в машину, пока я не взял тебя за шкирку, и не запихнул. Господи, и что вы за народ такой, бабы?

В конце – концов, а почему нет? Ну почему, зачем я сопротивляюсь. Можно же быть счастливой и без любви. Или по крайней мере дать сыну то, чего он не имеет, но заслуживает. Ждать то уже нечего и некого. Все разрушено, скомкано, выжжено. Почему тот, кого я люблю счастлив, а я нет? Я имею на счастье полное право. Смотрю на проплывающий за стеклом город, прижавшись лбом к ледяному стеклу. Не слушаю, о чем говорят огромный мужик и маленький мальчик, погрузившись в свои мысли. С чего я вообще взяла, что вызвала интерес у этого Громозепы – Тигрули? Глупая смешная дура. Он просто благодарен мне за то, что я оказалась полной  растыкой и перепутала сумки, только и всего. И эти дары просто откуп. От этих мыслей становится легче, и гораздо спокойнее.

- Прибыли, моя королева,- гудит Тагир, заруливая  под арку, отделяющую наш двор от улицы. Этот дом, к которому я так и не привыкла, этот двор не будящий радостных воспоминаний о детстве проведенном в нем. Но сегодня мне кажется, что я возвращаюсь в свое счастливое беспамятство. Потому что упираюсь взглядом в мужскую фигуру, прислонившуюся к старой березе, и сердце пускается в бешеную ламбаду.  Он стоит так же, как тогда, под моими окнами, накинув на голову капюшон куртки и засунув в карманы озябшие руки.

«Он женат»- предостерегающе шепчет внутренний голос, разрушая радость и иллюзии.

Тагир не смотрит по сторонам, выскакивает из джипа, выхватывает верещащего от радости Ваську одной рукой, другой кучу пакетов.

- Светка, возьми сумку, она легкая, там нашему найденышу подарки. Тигруля достоин по королевски начать новую жизнь, как считаешь?  - по-хозяйски приказывает шеф, я подчиняюсь, лишь на миг выпустив из поля зрения фигуру. Да нет, я наверное ошиблась. Ну зачем полковнику полиции дежурить под моими окнами? Если только... Черт, ему нужна не я, а чертовы бумажки Тагира. Господи, я непролазная дура.