он даже злился на нее. Он не желал быть хорошим мужем, отцом или королем. Отец стремился доказать, что ему не надо уважать чьи‑то нужды. Поэтому я считаю, что любой бунт – проявление эгоизма.

– Ой, – беспечно сказала Эми и поставила бокал на стол. Ей не хотелось, чтобы Люка понял, как ее задели его слова.

– Я не хотел сказать, что вы эгоистка. Я говорил в общем.

– Но я была эгоисткой, – заверила она его. – Я была самовлюбленной идиоткой до тех пор, пока меня не лишили роскоши. – Ей было обидно, и она чувствовала себя брошенной родителями после того, как они развелись и отправили ее в школу‑интернат. Она требовала только их любви и внимания.

Ее поведение ухудшалось. И Эми была отчасти виновата в том, что случилось у нее с тренером по хоккею на траве. Она знала, что поступает неправильно, но и он тоже был не прав. И ему было двадцать девять лет, а ей всего восемнадцать.

– Я не всегда правильно отстаивала свою независимость, – призналась она. – Но меня раздражает, что непринятие того, как якобы должны вести себя девушки и женщины, считается бунтом. Вот с чем я действительно боролась. Моя мама всегда говорила, что нельзя разговаривать громко и надо уступать. Она считала, что женщины не должны привлекать к себе внимания, потому что это отвлекает внимание от действительно важных людей. То есть от мужчин. – Эми закатила глаза.

– Ой, – иронично сказал он.

Она прикусила губу, сдерживая улыбку.

Люка покачал головой, но отнесся к ее замечанию с добродушным весельем.

Он ей нравится, черт побери! Но Эми следует сосредоточиться на том, почему она здесь.

– Я покажу вам женщин, которые могут при желании вас опозорить, – сказала она.

– Я думал, что уже вижу одну из них перед собой, – протянул он, потом увидел замешательство Эми и серьезно произнес: – Я пошутил.

– Я поняла. Я просто не знала, что вы умеете шутить. – Она показала ему свой телефон. – Этих знаменитостей я знаю достаточно хорошо и могу с ними договориться.

Они стояли так близко друг к другу, что Эми чувствовала тепло тела Люки и мягкий аромат его лосьона после бритья. Он отпил вина, когда она начала листать фотографии, давая краткую биографию каждой женщине.

– Немецкая наследница автомобильного концерна, она пытается запустить собственную линию моды. Звезда кантри‑музыки, американка, получила награду за песню о своем скандальном разводе. Двоюродная сестра британского посла. Она ведет онлайн‑курсы по кулинарии.

Люка быстро отверг их всех:

– Они слишком молодые. Никто не поверит, что я слушаю американскую музыку в стиле кантри. И где я мог познакомиться с онлайн‑шеф‑поваром?

Эми показала ему еще шесть женщин, потом убрала телефон.

– Вы очень придирчивый. Идеала не существует, вот в чем проблема.

– Если я не верю, что конкретная женщина меня привлекает, никто другой в это не поверит. – Он поставил бокал на стол.

– Какая же тогда женщина вам нужна? – с досадой спросила Эми.

Его взгляд скользнул по ее лицу и губам, потом вернулся к ее глазам. Жар в глубине его голубых глаз едва не опалил Эми, но Люка быстро посмотрел в сторону.

Она затаила дыхание, покачиваясь на тонких каблуках. Она действительно считала, что не нравится Люке. Между ними ничего не может быть – они из разных миров.

Ей стало намного труднее, когда она поняла, что он испытывает к ней симпатию. Казалось, пространство между ними сжимается, втягивая их внутрь. Она посмотрела на его напряженно поджатые губы.

– Я… – Она не могла подобрать слов. – Я думала, что вы… – Она вспомнила тот пренебрежительный отпор, который он дал ей в Лондоне. – Безразличны ко мне.

Разомкнув губы, он резко выдохнул:

– Вы всегда говорите все, что у вас на уме? Я хочу быть к вам равнодушным. Но я не могу.

Что ей оставалось делать? Она могла только растаять.

Когда они оба замолчали, Эми почувствовала притяжение невидимой силы. Люка двигался так незаметно, что она не поняла, как он оказался к ней так близко. От предвкушения у нее покалывало губы, она облизнулась.

– Эми, – проворчал он, капитулируя. Обхватив рукой ее бедро, он опустил голову и поцеловал Эми в губы.

Ей показалось, что она ожила. Его губы были твердыми, гладкими и уверенными. Он опустошал ее своим поцелуем.

Она не помнила, когда в последний раз целовалась с мужчиной. Его рука обвилась вокруг ее поясницы, и Эми крепче прижалась к его мускулистому телу.

Простонав, она обхватила руками его шею, словно потерявшись в бреду. Никто и никогда не заставлял ее так себя чувствовать.

Внезапно Люка взял ее за плечи и шагнул назад. Потом опустил руки и выпрямился.

– Да! – рявкнул он, и дверь открылась.

Кто‑то постучал в дверь, а Эми этого даже не слышала. Она закрыла лицо руками.

Она узнала голос Гильермо, но осталась стоять за спиной Люки, пытаясь вернуть себе самообладание.

Мужчины быстро переговорили по‑итальянски, и дверь снова закрылась.

– Мне нужно позвонить. – Люка взял бокал с вином. Она слышала, как он залпом осушил бокал. – Я буду занят несколько часов. Ужин принесут в ваши апартаменты.

Эми отрывисто кивнула, заставила себя поднять голову и повернуться к нему лицом. Она съежилась, увидев Люку, и с сожалением сказала:

– У вас на губах моя помада.

Он выругался, провел тыльной стороной ладони по губам, заметил красную помаду и снова выругался – на этот раз обреченно.

– Я не должен был этого делать. Простите. – На его щеке дрогнул мускул.

От его извинения ей стало тошно.

– Я тоже виновата, – хрипло произнесла она, ее глаза сверкнули. – Я пойду.

– Эми?

Она повернулась к нему.

На его лице читалось сожаление, он протянул ей носовой платок. Потом поддел пальцем ее подбородок и осторожно стер помаду с краев ее губ.

Все следы их поцелуя исчезли, словно его никогда и не было.

Эми кивнула, изнывая от тоски. Сглотнув ком в горле, она повернулась и ушла.

Глава 5

Люка переговорил по телефону с военными спецподразделениями Валлии, находящимися за границей с гуманитарной миссией. Никто не пострадал, но произошел инцидент, в результате которого он сделал официальное заявление и позвонил лидерам зарубежных стран.

К тому времени, когда все уладилось, уже давно надо было ложиться спать.

– Возьмите выходной, – сказал он Гильермо, вставая из‑за стола.

– Ваше величество. – Гильермо обладал сверхъестественной способностью вкладывать множество значений в одно лишь слово. В нем была признательность, протест, осторожность и беспокойство, а также легкое самодовольство по поводу того, что он правильно предостерегал Люку от мисс