вновь прозвучал женский голос за спиной Кэтрин. Только в этот раз этот голос сопроводил скрежет лезвия по асфальтированной дорожке.

Предугадать действия человека с холодным оружием не трудно, в основном тактика мало отличалась. Но скользнув в подкате влево, Кэтрин не учла, что тактика не отличается у любителей, профессиональные же убийцы бьют по неожиданной траектории. Таких готовили с рождения, а клинок они взяли в руки раньше, чем ложку. Женщина знала все действия Кэт наперед. Их техника была не просто схожей, она была в точности такой же. Лезвие скользнуло по боку Кэт, рассекая татуировку кобры по всей ее длине. Хоть порез был и не сильно глубокий, блузку тут же пропитала кровь, создавая неприятное пощипывание. Подскочив на ноги, невзирая на боль, Кэт отпрыгнула назад, прогибая спину. Лезвие прошлось всего в паре сантиметров от женского тела. И вновь удар, и снова – удар за ударом, от которых было все труднее уклоняться. Соперница явно пыталась ослабить Кэт, чтобы та выбилась из сил. Вдруг вдалеке показались фары, которые отвлекли женщину всего на долю секунды, но этого хватило для маневра Кэтрин. В резком развороте, Кэт ударила ногой по руке незнакомки, выбивая оружие, и тут же подняла его с земли, прижимая к шее незнакомки.

– Не плохо, – с тихим смешком заговорила женщина, – но могла бы и лучше.

Только в этот момент Кэтрин осознала, что перед ней стоит женщина, которая воспитывала ее с детства, делала из нее воина, солдата. Рука дрогнула, но взгляд остался непроницаем.

Тринадцать лет назад

– Держи равновесие! Держи! – кричала Моника, ударяя Кэт по спине после каждого покачивания на перекладине. Считалось, что равновесие – это ключевая фаза успешного владения холодным оружием. Сохранять спокойствие и полный контроль над своим телом, чтобы в любой момент быть готовым увернуться от летящего в твою сторону клинка.

Кэтрин шла по тонкой перекладине на высоте около метра. Словно акробат в цирке, она должна была быть готова к любому исходу, падение это или успех. Но кому хочется падать. Тем более, когда ты еще совсем ребенок. Нога вдруг скользнула вниз, и тело мешком рухнуло на землю.

– Я не могу, не могу! – закричала девочка, потирая ушибленный локоть.

– Можешь, – твердо ответил учитель, протягивая Кэт руку.

– Я падаю, я всегда падаю, – слезу предательски покатились по детскому личику.

Женщина бросила на Кэтрин высокомерный взгляд, словно она смотрела на ничтожество, на самое слабое звено команды.

– Все падают, – продолжила Моника, – смысл в том, чтобы подняться, даже если уже не осталось сил, – женщина убрала протянутую руку за спину, заставляя Кэт снова рухнуть на землю, и, развернувшись, пошла в сторону особняка.

Во дворе поместья Фрэнка соорудили целую полосу препятствий для обучения таких, как Кэтрин. Находя сломленных детей и подростков, они ловко проникали в их разум, обещая прекрасную жизнь в роскоши. Но для этого ты должен был немало проработать на босса мафии, выполняя все его поручения.

В отличие от других детей, Кэтрин пришла к нему по собственному желанию. В самом раннем детстве они с младшей сестрой лишились родителей, а затем и дома. Девочек отослали в местный приют, только вот жизнь там не складывалась вовсе. Вскоре Кэт узнала, что ее сестренка больна. На операцию нужно было просто колоссальное количество денег. Ребенку было невозможно самостоятельно заработать такую сумму. В бесплатных же больницах была многогодовая очередь – сестра бы просто не дожила до своей операции. Кэтрин стала воровать. Это была в основном мелочь у пожилых людей, так как она очень боялась подходить к взрослым и обеспеченным людям. Кэт понимала, что будь она поймана, то уже бы ничем не помогла своей сестре.

Но вот однажды девочка все-таки решилась подойти к статному мужчине, который долгое время стоял возле одной из торговых лавок. Седой, но не старый, в черном костюме с белоснежной рубашкой, мужчина выглядел богато, но не слишком броско. Подойдя к незнакомцу со спины, девочка какое-то время не решалась пойти в наступление, но, вспомнив о сестре, все же потянула руку. Стоило только коснуться его кармана, как вдруг хрупкое запястье оказалось сжато в мужской руке.

– Простите… Прошу, простите, – взмолилась девочка, не сдерживая слез, – я не буду, я больше не буду воровать!

– Тише, дитя, – мужчина опустился на колено рядом с Кэт, а на его лице тут же расползлась зловещая ухмылка, – нужны деньги? Я могу тебе помочь.

Только потом Кэтрин узнала, что она пыталась обворовать самого влиятельного человека в городе – босса самой опасной группировки, или как еще его называли «глава всех глав».

С тех пор девочку обучали самым разным боевым искусствам, учили быть незаметной в толпе, выбирать подходящую жертву, чтобы не уйти с пустыми руками. Девочка отдавала процент своему новому боссу, он же, в свою очередь, не раз вытаскивал ее из полицейского участка и в какой-то мере даже заменял ей отца. Но сколько она не работала, пропуская даже сон, сколько не тратила сил – полностью Кэтрин не могла набрать нужную сумму. Она просила босса дать ей внеурочную работу, но тот лишь отвечал, что она еще не готова. К чему не готова, девочка не понимала, лишь знала, что должна оправдать ожидание босса в своем лице и более усердно подходить к занятиям.

И вот, смотря на эту тонкую балку, по которой нужно было пройти, девочка поняла, что она уже не может сдаться, уже слишком поздно. Вставая на нее раз за разом, ноги скользили, снова и снова роняя ее на землю. Тело гудело от ушибов, но Кэт опять поднималась. И как назло, полил дождь, создавая условия просто невыполнимые для борьбы с этой перекладиной. Кэтрин падала прямо в грязь, не сдерживая криков досады, обиды и боли. Но продолжала бороться.

Взгляд девочки вдруг упал на вершину, поросшей травой, склона, на котором стоял Фрэнк. Он смотрел на Кэт с неким вызовом. В это время, казалось, капли дождя повисли в воздухе, даже ветер стих, и двор погрузился в напряженное молчание. Казалось, весь мир затаил дыхание. Ноги словно взлетели над балкой, быстро пронося ее по узкой линии.

– Да! – вскрикнула девочка, подпрыгивая от радости над своей маленькой победой. Фрэнк не показал не единой эмоции, лишь медленно развернулся и пошел дальше вдоль двора по вязкой грязи.

Развернувшись к особняку, Кэт вдруг увидела улыбающуюся в окне Монику, которая, казалось, наблюдала за ней все это время и радовалась не меньше, чем она сама. Воспитывая чужих детей, прививая им свои нравы и мораль, женщина сама